Толпы народа, шум и гам, громкие споры продавцов и покупателей, а еще громкая музыка из старых колонок, дым от шашлыков и назойливые зазывалы – все это характерные признаки восточного базара, куда наши люди ходят, как на праздник.
О том, как и чем живут самые крупные базары в Центральной Азии, и что они значат для жителей наших стран, во Всемирный день шопинга – 11 ноября – рассказывает «Открытая Азия онлайн».
Кыргызстан
Пожалуй, самый знаменитый рынок Центральной Азии – это «Дордой». И не только самый знаменитый, но и самый крупный. По оценкам журнала Forbes и Всемирного банка, он входит в десятку крупнейших в мире.
На самом деле, здесь на одной территории находятся сразу несколько рынков: собственно, «Дордой», «Алканов», «Кербен», «Джунхай», «Оберон», «Евразия» и «DeLuxe».
Официальная дата открытия рынка — 7 декабря 1991 года. В те годы «Дордой» решил вопрос занятости населения, который был самым актуальным после распада СССР. Основатель «Дордоя» и его бессменный руководитель – Аскар Салымбеков, один из богатейших предпринимателей в Центральной Азии. Ассоциация «Дордой» объединяет мебельную фабрику, заводы по производству упаковки и пластиковых окон, компанию по разведке и эксплуатации месторождений доломитовых мраморов, строительно-монтажное предприятие, несколько отелей, пансионат, коттеджный поселок на озере Иссык-Куль и другие активы.
Кроме того, Салымбекову принадлежит футбольный клуб.
— В начале 90-х в Бишкеке как раз разогнали все стихийные рынки в рамках борьбы со спекулянтами, и люди торговали там, где могли, — рассказывал Аскар Салымбеков в интервью Forbes. — Я предложил горисполкому упорядочить торговлю, что в итоге и сделал. Под будущий рынок отвели место за городом, рядом с кладбищем. «Дордой» начинался с 5 гектаров земли, нескольких рядов наспех сколоченных прилавков и 300 торговцев, приступивших к работе в первый же день.
Сейчас торговля раскинулась на территории уже 100 гектаров (для сравнения: московский Черкизовский рынок занимал 66 га). Это настоящий город, где более 40 тысяч торговых точек работают 364 дня в году, единственный выходной — 1 января.
— Мы начинаем торговать уже в 6 утра. Закрываемся ближе к трем часам дня, — рассказывает Лола, которая торгует здесь так называемым самопошивом. – Работа не из легких, но зато приносит хороший доход. Особенно тяжело зимой, когда наступают холода. Здесь просто адский холод.
Лола здесь с начала 90-х годов. Тогда люди торговали просто с открытых прилавков, а то и прямо на асфальте.
— Мы переехали из Оша во время волнений 1990-го года, — вспоминает она.- Был кризис, муж впал в депрессию. Я не могла позволить себе унывать, потому что надо было кормить сына. Взяла отрез ткани, сшила пять блузок и пришла сюда. Их раскупили за несколько часов. Так начался наш бизнес. Мы открыли свой цех по пошиву одежды, а продавали по-прежнему на «Дордое». Постепенно превратились в богатых людей. Наш сын получил образование в Англии, муж преуспевающий бизнесмен — за работу наших цехов отвечает он, и всё это благодаря «Дордою».
Естественно, базар кормит не только собственно продавцов. По рядам снуют люди с тачками — развозчики товара, которые, не сбавляя ходу, громко выкрикивают «Жол, жол» (дорогу, дорогу), а уже увернуться от их огромных тачек – задача самих покупателей. Развит здесь и общепит: поесть можно как в стационарных точках, так и с передвижных тележек, на которых торговцы возят не только чай, кофе и пирожки, но и полноценные обеды.
Вокруг рынка ждут своих клиентов сотни такси, десятки маршруток. Ходит сюда и муниципальный транспорт – троллейбусы.
В самом низу социальной пирамиды находятся сборщики полиэтилена и картона.
Среди них немало детей из малообеспеченных и неблагополучных семей. Социальные работники пытаются им как-то помочь, но предложить что-то более надежное, чем доход от сбора картона на рынке, им не всегда удается.
Комплекс приносит 4 млрд сомов ($57,5 млн.) поступлений в бюджет через таможенную очистку товаров, которые везут на рынок. Еще 700 млн сомов ($10 млн) предприниматели, связанные с работой на «Дордое», приносят в госказну через налоговые отчисления. Общая сумма доходов от деятельности базара для Кыргызстана составляет порядка 5 млрд сомов ($71,8 млн). Для сравнения: поступления от крупнейших в стране предприятий по разработке месторождения Кумтор составляют чуть меньше 6 млрд сомов ($86,2 млн).
Впрочем, пик развития для «Дордоя» уже миновал. Согласно данным Государственной налоговой службы, в 2015 году предпринимателям рынка было выдано более 125 тысяч патентов. В 2016-м это число уменьшилось до 119 тысяч.
— Уменьшение количества добровольных патентов и сокращение объемов торговли на рынке «Дордой» вызвано снижением покупательской способности граждан государств, в которые поставляется продукция с рынка. Сейчас она составляет не более 5 процентов от итоговых показателей за 2015 год, — объяснило ситуацию правительство в начале этого года.
Теперь на торговле сказалась и ситуация на границе с Казахстаном.
— Клиенты из Казахстана почти перестали сюда приезжать за товаром. Говорят, граница закрыта. А это нам в убыток. Объем торговли снижается. Клиенты из Казахстана составляли почти 50%. Узбеки к нам приезжают нечасто, — говорит Нурила, которая торгует на «Дордое» мужскими рубашками и галстуками.
Ей вторит и продавец сумок Сымбат:
— Многие наши оптовики не могут теперь приехать сюда, и это сильно сказалось на нашей торговле. Раньше нам товар через WhatsApp заказывали, сейчас перестали. И не приезжают. Только местные покупатели остались, и всё. Торговля упала примерно процентов на 60. Терпим убытки. Подобное уже было. Придется только с местными работать. Это существенная потеря прибыли. Узбеки у нас товар не берут. Наш ассортимент для них слишком дорог. И узбеки в нашем бизнесе никакой роли не играют, — объясняет мужчина.
Впрочем, говорить о том, что «Дордой» переживает свои последние дни, конечно, нельзя.
— Рыночная торговля продолжается, хотя объемы сильно упали в связи с общим падением экономики в Кыргызстане, — говорит экономист Искендер Шаршеев. — Конечно, растет роль электронной коммерции и бутиков брендированной одежды, но «Дордой», и другие региональные рынки в областных центрах будут жить еще минимум 15-20 лет. Да и после этого сохранятся такие точки, где будет вестись торговля такого формата.
Не дремлют и учредители «Дордоя». По информации председателя профсоюза Дамиры Долоталиевой, на протяжении шести месяцев наемная команда аналитиков будет заниматься сбором и обработкой материалов. Модернизацию улучшения условий торговли начали именно в той части рынка, где закупаются казахстанские бизнесмены.
— Впереди у нас много проектов. К примеру, так называемый «Дордой-онлайн». Кроме того, поступает много предложений о сотрудничестве, идет реконструкция территории, строительство многоуровневых стоянок и многое другое, — делится планами Долоталиева.
Казахстан
Не существует книги или сайта, где была бы собрана вся информация об алматинской «Барахолке». Про неё нет ничего даже во всезнающей Википедии. А жаль. Это место заслуживает того, чтобы его историю задокументировали.
Это – без преувеличения – достопримечательность Алматы. Впрочем, как и его название. «Барахолкой», кажется, не называют больше ни один рынок ни в одной стране. Диалектизм, конечно, требует нормального лингвистического исследования, но и без него можно предположить, что возник он потому, что на этом базаре можно было купить любое барахло.
Как рассказывает журналист Татьяна Панченко в статье на сайте Forbes.kz, барахолка появилась в 1984 году – администрация тогда ещё столицы КазССР Алма-Аты выделила пустырь за городом для обмена книгами. В то время здесь была голая земля.
– На самом деле значительная часть дефицитных бестселлеров, конечно же, продавалась по цене, зачастую в десятки раз превышающей государственную, и власти таким образом просто убирали нелегальную книготорговлю «с глаз долой», – вспоминает автор.
Затем книжный бум сошел на нет. Настал тотальный дефицит. И на том же месте возникли «спекулянты» – продавцы поддельного «адидаса», дублёнок и привезенных из-за границы магнитофонов.
— 40- и 50-летние алматинцы помнят, что сначала торговцы держали товар в руках или раскладывали прямо на земле. Потом появились три ряда прилавков с навесами. Ряды разрастались. В 1988-1993 только там можно было купить золотую цепочку на совершеннолетие дочери, туфли на свадьбу, свитер на зиму. На «Барахолку» приезжали затемно и выбирали товар, светя фонариками на прилавки. К рассвету все более или менее ценное уже раскупалось, – пишет Татьяна Панченко.
Когда настали по-настоящему тяжёлые 90-е, один за другим закрывались НИИ, в бюджетных организациях месяцами не платили зарплату, работать было негде, «Барахолка» стала спасением для алматинцев. Сюда в поисках пропитания пришли и квалифицированные продавцы из советских гастрономов, и биологи, и врачи. Так что на «Барахолке» можно было не только купить лосины, но и завести светскую беседу с каким-нибудь профессором.
Удивительно, что в существующих экономических условиях люди умудрялись продавать – за товаром с клетчатыми сумками мотались в Китай. Причём кормило это место не только алматинцев: на «Барахолку» приезжали из других городов Казахстана, даже за две тысячи километров – из Костаная и Петропавловска. С такими же клетчатыми сумками. Набирали всякого-разного, а дома перепродавали.
Ещё чуднее, что в то время люди что-то покупали. И немало. Судя по тому, что «Барахолка» стремительно росла. Вскоре она растянулась на несколько километров – как в длину, так и в ширину. Здесь можно было найти всё. Абсолютно всё.
Алматинская«Барахолка» стала неотъемлемой частью жизни. Любой, кто приезжал в город, обязательно отправлялся туда. И неважно, откуда наведывался этот «кто-то». Даже репатриировавшиеся немцы, приезжая из Германии погостить к родственникам, затаривались на «Барахолке» под завязку, потому что «там такого нет» и «там всё дорого».
Зимой на «Барахолке» было холодно. А учитывая, что одежду примеряли прямо на улице, просто зайдя за прилавок, после шопинга следовало обязательно выпить чаю с малиной и попарить ноги в тазике. Летом там было жарко – металлические навесы нагревались под палящим солнцем, как сковородка. В дождь обязательно промокали ноги. И в любое время года там было грязно.
Если покупатели находили место для парковки – считай, уже удачно съездили. И, конечно, нельзя не вспомнить такие же знаменитые, как сама «Барахолка», пробки рядом с базаром.
За 20 лет «Барахолка» стала одним из самых успешных бизнес-проектов независимого Казахстана, — сообщает Forbes.kz.
В исследовании Всемирного банка «Клубок шёлка: безграничные базары и приграничная торговля в Центральной Азии» товарооборот алматинской «Барахолки» по состоянию на 2011-й оценивался в $1,742 млрд в год. А ежедневный – в $4 773 млн. На тот момент там было почти 15,5 тысяч торговых точек, на которых работало почти 40 тысяч человек, а с прилегающей инфраструктурой – 250 тысяч.
И в том же 2011 году власти решили навести порядок. Аким Алматы – тогда им был Ахметжан Есимов – заявил, что «Барахолку» будут сносить. Не всю, но, по крайней, половину.
Тогда для самого большого базара республики наступило смутное время. Сначала – неопределённость и проверки. Потом – череда скандалов и пожаров. В 2013 «Барахолка» начала гореть, да так регулярно, что казахстанские СМИ уже не просто констатировали факт, а передавали: «В Алматы снова горит барахолка» и «Опять горит барахолка».
Торговцы шокированы, подсчитывают убытки и строят версии. Большинство из них уверяет, что это поджоги, которые совершаются, чтобы выжить их поскорее, но люди не спешат покидать наработанные точки.
В ноябре 2013 года пострадавшие от пожара продавцы даже устроили акцию протеста, где заявили: съезжать они не намерены и, более того, будут требовать у акимата компенсацию.
Версию о переделе сфер влияния тогда поддержал Геннадий Бендицкий, который много лет занимается журналистскими расследованиями.
– Любые рынки – это государство в государстве. Если брать «Барахолку», там есть практически всё: есть свои гостиницы, точки питания, свои публичные дома, есть своя охрана. Это такой конгломерат, где завязано много интересов, особенно на наличных деньгах, – отмечал он.
Интересно, что в тот же период на совещании по вопросам модернизации рынков аким Алматы пригрозил раскрыть имена людей, которые мешают наведению порядка на рынках города.
– Есть учредители, которые находятся здесь, в Астане. Я хочу заявить о том, что если они не прекратят свою работу через СМИ, подстрекать и так далее, я назову их фамилии. Это очень известные люди. Но независимо от всего этого работу на рынках мы доведём до конца, – пообещал Есимов
До разоблачений дело так и не дошло. Хотя, откровенно говоря, все ждали. Кто хозяева рынков, составляющих в общем «Барахолку», народ всегда интересовало, но их имена никогда не афишировались. Ходят разные догадки, вплоть до того, что базары принадлежат тем, чьи имена нельзя называть.
Но, так или иначе, в 2014-м местные власти начали осуществлять задуманное.
Пресса пророчила, что этот юбилейный год (30 лет с основания) станет для алматинской «Барахолки» последним.
Но «Открытая Азия онлайн» побывала там на днях и убедилась, что базар работает. Большую часть рынков всё-таки снесли, оставшиеся – облагородили. И «Барахолка» всё так же расстилается, насколько хватает глаз.
Улицу расширили и реконструировали – теперь там нет пробок, есть платные стоянки, а люди с баулами не лавируют среди машин, а переходят дорогу по надземным переходам.
Впрочем, и их приспособили под торговые площади.
Сказать, что «Барахолка» пустует, нельзя. На стоянке полно машин. Тут так же бродят покупатели – прицениваются, торгуются. Продавцы их зазывают.
Мимо проносятся носильщики с тележками привычно крича «Жол, жол!», заставляя всех прижиматься к прилавкам, чтобы нога не оказалась под колёсами их повозок. Здесь всё так же пахнет новой одеждой, дерматином и едой, которую молодые ребята носят по рядам, торжественно объявляя: «Плов, афганский плов» или «Самса, чебуреки, сосиски в тесте».
Единственная женщина из всех продавцов, кто согласился на интервью, – родом из Кыргызстана. Начинала ещё на «Дордое» в 1994 году. В двухтысячных переехала в Алматы, здесь вышла замуж.
– Муж у меня казах, – смеётся Авасхан-тате.
На вопрос, как повлияли на их бизнес все эти проблемы, которые были с «Барахолкой», и то, что открылось столько торговых центров, она отвечает:
– Торговля сейчас не очень. Аренда дорогая. Когда торговля не очень – 200 тысяч тенге ($600) в месяц с нас берут, когда сезон начинается – 300 тысяч ($900).
Налоги Авасхан-тате платит, работает как ИП. Мысль о том, чтобы закрыть этот бизнес и уйти с «Барахолки», ей даже в голову не приходила.
– Да вы что?! Я уже привыкла, всех здесь знаю! На хлеб же хватает. Да и если один день дома посижу, сразу болеть начинаю.
Таджикистан
Самый большой рынок в Таджикистане – это «Корвон». Находится он на окраине столицы, и его площадь составляет несколько гектаров. Если идти вдоль рынка, то от начала до конца — без остановок — такая прогулка займет полчаса, а может, и больше; если попасть в ряды этого базара, то можно «убить» здесь целый день, но не успеть обойти весь «Корвон». Он действительно огромный, здесь есть, где разгуляться. Официально «Корвон» – вещевой рынок, на деле тут продают всё, что угодно. Одежду и аксессуары, еду и мебель, бытовую технику и бытовую химию, кухонную утварь и спальные принадлежности. А еще сундуки, ткани, стройматериалы и так далее, и тому подобное.
Вообще «Корвон» – это несостоявшийся завод по сборке самолетов. Дело в том, что в 80-е годы Госплан СССР хотел развернуть тут серьезное предприятие, для него выделили землю и средства, стали закладывать фундамент, появились даже какие-то постройки. Но, увы, этим планам не суждено было сбыться: СССР распался, и на этом месте 15 лет назад появился самый крупный рынок в Таджикистане.
Обыватели делят его на два базара – «оптовый Корвон» и «просто Корвон». По сути, и там, и там продается одинаковый товар; более того, и там, и там можно приобрести его и оптом, и в розницу, но цены на него разнятся. Объясняем систему.
Вот продавец Ахмаджон, он торгует нижним женским бельем на «просто Корвоне», спрашиваем о возможности приобрести товар оптом, он несколько удивляется, но сообщает, что можно приобрести какую угодно партию, только он сейчас позвонит куда надо. Узнав, что мы не совсем покупатели, а просто любопытствующие журналисты, он совершенно спокойно объясняет систему: его брат работает на оптовом рынке. Товар продают один и тот же, но Ахмаджон ставит на него цены повыше, брат пониже.
— А что? Многие так делают. Это раньше все продавцы ездили за рубеж за товаром – в Китай, Турцию или Кыргызстан, а теперь – нет. Теперь ездят те, кто работает на оптовом, а почти все остальные покупают у них, а продают тут же, недалеко, но подороже.
— И покупатели ведутся?
— Ну, это зависит от того, как можешь работать. Здесь стараешься товар красивее показать; потом, есть у меня постоянные клиенты, которые ко мне привыкли. До оптового идти дальше; в общем, повезет – продаешь, нет – ну, твои проблемы.
Впрочем, конечно, есть и на «просто Корвоне» настоящие челноки. Нодира ездит за товаром в Китай, в год совершает по 2-3 поездки. Привозит на «Корвон» ткани для женской одежды, покупает их прямо у китайских производителей.
— Без посредников работаю, — деловито объясняет она. – У меня с китайцами хорошие связи, они делают мне скидки и могут сделать на ткани любой узор, который я захочу.
Кстати, названия материалу продавцы «Корвона» тоже дают, какие захотят. Например, несколько лет назад в моде у таджикских женщин были ткани «Бровь Эмомали» (Рахмона, – прим. ОА), «Глаза Эмомали», были «Путин» и «Обама». Но сейчас таджикские модницы стали не столь политичными.
— «Путин» вообще давно был, «Брови Эмомали» — тоже, сейчас все это уже не в моде, сейчас в моде — «Шанель» или «Хюррем Султан» (героиня сериала «Великолепный век», — прим.ОА), — говорит Нодира.
Все эти ткани в Таджикистане предназначены для пошива так называемых национальных платьев, которые представляют собой силуэт прямого кроя с короткими рукавами. Они сдобрены стразами, пайетками, стеклярусом – в общем, всем, чем угодно, лишь бы блестело. И, кстати, стоит такое великолепие очень недешево: цена отреза ткани – это 3,5 метра, которых хватает на платье и изоры (традиционные штаны под платье, – прим. ОА), — может доходить и до $500. И покупатели находятся, особенно если эта ткань нужна для приданого невесты.
Хотя Нодира признается, что сейчас покупателей на рынке стало значительно меньше, чем пару лет назад.
— Торговля хорошо идет только перед праздниками, а так один-два придут — и всё.
— Тогда кто все эти люди?
— Да это просто сюда люди гулять приходят.
Из-за того, что в Таджикистане снизилась покупательская способность, на более мелкий товар перешел и продавец Пирмахмад. Раньше торговал мужской одеждой, сейчас – носками, гольфами, колготами. Говорит, что этот товар народ покупает всегда, и бизнес вести легче.
— Ну так нормально всё идёт: на хлеб хватает, на кредиты тоже, — рассказывает Пирмахмад. — Когда совсем нет продаж, что делать? Новый товар не привезешь, правильно? Банку платить надо, тогда я собираюсь и еду на заработки в Россию. Накоплю немного денег, возвращаюсь, выплачу долги, туда-сюда, товар новый привезу и опять торгую.
Он говорит, что самая главная головная боль для продавцов – это банковские кредиты. Например, сам Пирмахмад каждый месяц должен выплачивать в банк $160, и сделать это нелегко.
— У меня, конечно, маленький долг, но даже это тяжело, а есть люди, которые тысячи долларов каждый месяц носят в банк. А совсем без кредитов никак не получается, — объясняет мужчина.
Эти кредиты для некоторых продавцов на «Корвоне» и вовсе стали роковыми. Дело в том, что на протяжении последних 12 лет «Корвон» периодически горит, совсем как алматинская «Барахолка». Он пережил уже восемь крупных пожаров по причине замыкания в электропроводке и поджогов. Самый крупный был в сентябре 2012 года, тогда было уничтожено более 5 тыс. кв. м, сгорело 2 тыс. 550 торговых точек, и тогда же погибли люди — три человека, еще несколько получили травмы.Общий ущерб от всех возгораний составил около $3,5 млн. В 2012 тысячи предпринимателей, работающих на рынке, вышли на улицы Душанбе с требованием найти виновных в поджоге. Люди, на шее у которых висели банковские кредиты, были в полном отчаянии, и городские власти поспешили успокоить народ. Тогда предпринимателям быстро восстановили рынок, продлили сроки погашения кредитов и освободили от налогов.
То же самое сделали и в этом году: в июле здесь опять был пожар.
Сами торговцы уверены, что причинами всех этих пожаров были не замыкания в проводках, а проворовавшиеся бизнесмены, которые работали с чужим товаром. Чтобы скрыть следы своих преступлений, они просто поджигали торговую точку. И в будущем такие трагедии рискуют повториться несмотря на то, что по всему базару развешаны таблички с указанием номеров пожарной службы, а курить на рынке строго-настрого запрещено.
Но бросить такую рискованную и достаточно тяжелую работу, найти себе более теплое местечко Пирмахмад не может. До распада СССР он работал водителем автомобиля – передвижного рентгена, потом заработная плата у него превратилась в копейки, на жизнь не хватало, в 90-е приходилось продавать свой скарб.
— Выходили на толкучку, торговали всем, что находили дома, чтобы было, на что купить хлеба, — вспоминает Пирмахмад. — Так и затянул базар, научились торговать. Сначала брали товар у других на продажу и просто наценку оставляли себе, потом стали сами привозить вещи – появился собственный бизнес. Базар – это такое дело, он затягивает, и вроде тяжелая работа, а без нее уже никак не можешь.
