Ровно 80 лет назад, 27 сентября 1937 года, в Москве был осужден к высшей мере наказания казахский национальный лидер, основатель и глава возрожденнной Казахской Автономной Республики Алаш Алихан Букейхан, сообщает Exclusive.kz. Приговор приведён в исполнение в тот же день, а место захоронения засекречено. Вместе с ним был осужден, расстрелен и похоронен в общей могиле и Ныгмет Нурмакулы, председатель Совета народных комиссаров КазАССР в 1925-1929 годах.
Последнему аресту Букейхана предшествовала долгая 15-летняя изоляция в Москве. Все его близкие соратники – все 44 человека — уже отбыли наказания в ГУЛАГах, некоторые из которых были расстрелены или умерли в этих лагерях. Вплоть до 1937 года Кремль не решался на его арест, не без основания опасаясь подъема волны протестов казахского народа.
За всю свою жизнь Алихан Букейхан 8 раз (!) подвергался различным арестам, тюремным заключениям, дважды побывал в ссылке. Из них в 1902-1903, 1906 и 1908-1909 годах трижды арестован при царской России, дважды отсидев в тюрьме от 4 до 8 месяцев в павлодарской, омской и семипалатинской тюрьмах; 1 раз был арестован в Омске в бытность главой Автономии Алаш и её Народного Совета (правительства) Алаш Орды по воле так называемого «Верховного Правителя России» адмирала Колчака, ещё 4 раза – в первом же двадцатилетии Советской власти в Казахстане, соответственно, в 1920, 1922, 1926 и… 1937 годах. Но лишь в двух случаях он был осужден к тюремному заключению по вердикту суда.
Омская администрация [генерал-губернатора Степного края. – С.А.] расправилась, но несколько иначе и более решительно, чем с первой. Редакция была арестована, кажется, в полном составе на квартире А.Я. Сулина и водворена в острог»
Сам Алихан никогда не упоминал о своем первом горьком опыте пребывания в царских застенках. Об этом стало известо из воспоминаний его старого друга и коллеги ещё по омской газете «Степной край» и «швецовской экспедиции» 1902-1903 годов Сергея Швецова, опубликованных в 1930 году в журнале «Северная Азия» под названием «Омская газета «Степной край» и политическая ссылка». «…С этой редакцией «Степного Края», — свидетельствует С.П. Швецов, — омская администрация [генерал-губернатора Степного края. – С.А.] расправилась, но несколько иначе и более решительно, чем с первой. Редакция была арестована, кажется, в полном составе на квартире А.Я. Сулина и водворена в острог».
Следует уточнить, что Алихан в 1895-1897 и 1902-1903 годах вместе с политическими ссыльными работал ведущим сотрудником, политическим обозревателем «Степного края», пока издание под нажимом колониальной власти не перешло в руки сатрапов самодержавия.
Пусть я один посижу в тюрьме, нежели пострадает народ от карательного отряда из-за моего побега! Мой арест носит характер личной мести со стороны генерала Сухотина!
Вторично Алихан был арестован 8 января 1906 года, в самом начале своей избирательной кампании в І-ю Государственную думу. Его задержали по пути из Омска в Семипалатинск, под Павлодаром (пос. Ямышевский), и поместили в павлодарскую тюрьму, как сам указывал в своей телеграмме, адресованной премьер-министру Российской империи Сергею Витте, «без суда и следствия» (фото № 1). В одной из своих статей Алихан рассказывал, как накануне и после его ареста друзья из Семипалатинска, Павлодара и даже жители казачьего поселка Ямышевский предлагали ему побег. Но он, к их немалому удивлению, решительно отказался от этой затеи, заявив: «Пусть я один посижу в тюрьме, нежели пострадает народ от карательного отряда из-за моего побега!» А в статье «Дзянь-дзюны Казахской степи», Алихан объясняет одну из причин своего ареста: «Мой арест носит характер личной мести со стороны генерала Сухотина [он же генерал-губернатор Степного края, Командующий Войсками Сибирского Военного Округа и наказной атаман Сибирского казачьего войска. – С.А.], не раз послужившего благодарным материалом для моих корреспонденций в дни свободы, когда предлагал отдать его под суд за нарушения 1 пункта манифеста 17 октября».
Власти более чем серьезно опасались его избрания в депутаты Государственной думы и предприняла все меры, в основном незаконные, чтобы недопустить этого
Но была и другая причина ареста, куда более важная, о чём лидер Казахского края вскользь упомянул в этой же статье: «Затем я намечен казахами кандидатом в Государственную Думу». Власти более чем серьезно опасались его избрания в депутаты Государственной думы и предприняла все меры, в основном незаконные, чтобы недопустить этого. Судя по переписке канцелярии Степного генерал-губернатора с премьер-министром, министерствами внутренних дел и юстиции русской империи, администрация планировала перевести казахского лидера из Павлодара в омскую тюрьму, откуда выслать за пределы родного края, причём без суда и следствия. Об этом свидетельствует письмо начальника Омского жандармского управления от 10 апреля 1906 года: «В силу отсутствия возможности до настоящего времени удостоверить агентурные указания на безусловную принадлежность его к преступному сообществу свидетельскими показаниями, предъявить ему, Букейханову, какое-либо обвинение с юридической точки зрения не представилось возможным. О таком положении дела о Букейханове мной доложено Командующему Войсками Сибирского Военного Округа [он же генерал-губернатор Степного края Николай Сухотин — прим. авт.], продлившего, независимо от хода означенного дела, своей властью срок содержания Букейханова под стражей до трех месяцев, и в виду крайней конспиративности последнего и упорного его желания оказать влияние и принять возможное активное участие в проведении вопросов в Государственной Думе, Командующий Войсками изъявил желание в том случае, если дело о Букейханове будет прекращено Прокурорским надзором в порядке 1035 ст. Уст. Угол. Суд., дать этому делу направление в административном порядке, с безусловной высылкой Букейханова из пределов Степного края…
По приказанию Командующего Войсками Сибирского Военного Округа Букейханов будет переведён для содержания под стражей, впредь до окончательного выяснения его дела, из Павлодарской в Омскую тюрьму
К изложенному присовокупляю, что по приказанию Командующего Войсками Сибирского Военного Округа Букейханов будет переведён для содержания под стражей, впредь до окончательного выяснения его дела, из Павлодарской в Омскую тюрьму. Полковник (подпись неразборчива)».
Я вместо съезда ка-де попал в тюрьму, как кандидат в Государственную Думу
Из письма Алихана, адресованного Александру Колюбакину, одному из основателей и руководителей Конституционно-демократической партии (ка-де, или кадетской), одного из лидеров масонской ложи «Великий Восток народов России» (до 1910 года «Полярная звезда»), выясняется, что он к тому же должен был прибыть на съезд партии, намеченный на начало января 1906-го. Однако, в этом письме отмечается следующее: «Я вместо съезда ка-де попал в тюрьму, как кандидат в Государственную Думу». Очевидно, Алихан не сомневался в том, что, несмотря на все потуги властей, непременно станет депутатом, о чём он намекнул в настоящем письме: «Встретимся в Государственной Думе».
Но тайному замыслу властей не суждено было сбыться. 15 апреля 1906 года Алихан был переведён в омскую тюрьму, а 30 апреля власти были вынуждены отпустить его на волю в связи с тем, что в родном Каркаралинском уезде земляки его избрали своим «выборщиком». Два месяца спустя, 2 июля, 175 голосами выборщиков из 176-и Алихан единогласно избирается депутатом Государственной думы І-созыва от казахов Семипалатинской области [176-м выборщиком был он сам. – С.А.]. Он в статусе депутата прибыл в С.-Петербург 8-го утром, в ночь с 8 на 9 июля 1906 года царь Николай ІІ подписал указ о насильственном разгоне І Думы. 9-го утром у закрытых дверей Таврического дворца, где до этого дня заседала Дума, депутатов ждали солдаты с пушками. В этот же день вечером более 200 депутатов І-й Государственной думы собрались в местечке Териоки под Выборгом в Финляндии, из которых около 180 перводумцев, среди которых фигурировали Алихан Букейхан и Салимгерей Жанторе (Салим-Гирей Джантюрин), подписали легендарное «Выборгское воззвание» — «Народу – от народных представителей», в котором они призвали народ не подчиняться правительству в знак протеста против разгона І Государственной думы (фото №№ 2-4).
Так в декабре 1907 года т.н. «Особое присутствие» санкт-петербургской- судебной палаты, специально сформированное по требованию нового премьер-министра Петра Столыпина, инициатора разгона Первой Думы, рассмотрев дело 180-и бывших перводумцев, приговорило около 160 депутаов к 3-месячному тюремному наказанию «за подписание и распространение «выборгского воззвания», лишило их права переизбираться в последующие созывы Думы, а также узаконило постановление реакционного правительства Столыпина о запрете бывшим перводумцам-подписантам «Выборгского воззвания» занимать общественные должности. Хотя, и это важно подчеркнуть, своих избирательных прав казахский лидер, как и все его соотечественники, были лишены ещё полгода назад. Новый избирательный закон, более известный как «третьеиюньский переворот», разработанный премьер-министром Петром Столыпиным и обнародованный в день роспуска Государственной думы ІІ созыва, 3 июня 1907 года, лишил более 5-миллиона казахов парламентско-думской трибуны. Тем самым колониальная империя получила возможность распоряжаться исконными казахскими землями по своему усмотрению, иначе говоря — осуществить «столыпинскую земельную реформу» за счёт многострадальной казахской земли.
Именно из-за этого запрета Алихан в 1906-1907 годах редактировал омские газеты «Иртыш», «Омич» и «Голос степи» под чужими именами. А после вступления в силу вердикта суда, чтобы отбыть свое тюремное наказание, в начале 1908 года он добровольно явился в Семипалатинск, где провёл целых 3 месяца в ожидании, пока его наконец не поместили в местную тюрьму (фото № 5). Правда, в неволе он провёл не 3 месяца, как было определено санкт-петербургским судом, а целых восемь, но уже по прихоти нового генерал-губернатора Степного края Ивана Надарова (фото № 6).
Находясь в царских застенках в родном Семипалатинске, лидер казахов не прекращал свою борьбу, но уже с пером в руках. Его критические, яркие статьи и очерки о переселенческой колонизации родного Казахского края и её губительных последствиях для коренного народа и его традиционного, но уже полукочевого скотоводческого хозяйства, как, например, «Будущая пустыня» (о колонизации Костанайской области), «Переселенческие наделы в Акмолинской области», «Отчуждение казахских орашаемых пашень», «Русские поселения в глубине Степного края», «Казахи (в ориг. «киргизы». – С.А.) на совещании Степного генерал-губернатора», «Ненужное генерал-губернаторство» и т.д., всего 10 очерков и статей, были написаны им в семипалатинской тюрьме, тайно переправлены в С.-Петербург, где в течение 1908 года были опубликованы в номерах общественно-политического журнала «Сибирские вопросы» под его псевдонимом V.
Семипалатинский этап «тюремной эпопеи» приоткрывает ещё одну малоизвестную, если не сказать абсолютно неизвестную, страницу многогранной деятельности казахского национального лидера, в частности, его роль учителя и наставника нового поколения борцов за свободу и независимость.
Здесь нужно сказать, что Алихан, помимо прочей деятельности, имел яркий педагогический опыт — в 1895-1897 годах он работал преподавателем математики в омской низшей лесной школе, предназначенной для казахских детей, а также вплоть до 1906-1908 гг. состоял в обществе «вспомоществования учебным заведениям» в Омске, был членом его ревизионной комиссии. Но, очевидно, что он не оставлял без внимания и заботы казахских учащихся гимназий, учительских семинариев и других учебных заведений всего Степного края и за его пределами — Павлодара, Каркаралинска, Семипалатинска, Казани, Уфы, а также студентов-казахов, обучавшихся в С.-Петербурге, Москве, Киеве, Томске и других городах империи. А учащиеся, студенты и в целом казахская молодежь видели в нём лидера нации и сами тянулись к нему. Например, вот что заявил Халел Габбасулы в своих показаниях, данных следователю ОГПУ 14 ноября 1928-го: «В революционном движении я начал участвовать с 5 класса гимназии в 1905 году. В Семипалатинской гимназии существовал революционный кружок… Кружок помогал политическим ссыльным. Выпускал чисто политическую литературу и даже несколько раз выпускал для казахского населения воззвания о том, чтобы казахи держались за свою казахскую землю, боролись с чиновниками, которые продались за свои должностные мундиры и предали интересы нации… В этом же году (1908) я впервые встретился с Букейханом (в ориг. «Бокейханов»), который прибыл в Семипалатинск для отбывания тюремного заключения за участие в сборе подписей Выборгского воззвания. Я пошёл к нему по собственной инициативе. Когда он освободился из тюрьмы, учащиеся пошли к нему. Он был недоволен нашей неподготовленностью, он предлагал нам читать политическую литературу. Следующая моя встреча с Букейханом состоялась в 1912 году. Он был тогда в Петрограде, вызвал туда Акбаева. Я тогда был студентом, Акбаев был в Москве. Я с ним поехал. Букейхан подготавливал почву для предъявления правительству запроса в Госдуму об отмене закона о невызове от казахского населения народного представительства в Госдуму. Студентам Букейхан поручал в Петрограде подбор материалов, систематизацию для обоснования запроса. Одним мигом можно назвать мой длительный период моей совместной работы с Букейханом».
В дополнение важно подчеркнуть, что Алихан воспитывал молодых соратников и единомышленников по движению «Алаш» прежде всего личным примером. Он прививал им любовь к своему народу, его самобытной культуре, языку, пробуждал в них национальное самосознание, чувство преданности и верности идеалам и целям национально-освободительного движения. По всей вероятности, он был неплохим педагогом и наставником, который к тому же умел доверять своим ученикам ответственные задачи общенационального масштаба, если тот же Халел Габбасулы пять лет спустя стал одним из заместителей Алихана в бытность его главой автономии Алаш в 1917-1920 годах. Другой его заместитель, Алимхан Ермекулы (Ермеков), а также член правительства Казахской АССР, первый казахский профессор математики, в своих письменных показаниях от 27 октября 1931 года выразился еще более определенно: «Считаю по праву его своим учителем».
Это был тот самый А. Ермекулы, который в 1920 году в ходе переговоров с вождями Советской власти в Кремле по вопросу об определении границ Казахстана и России отстоял перед вождём Советской власти Владимиром Лениным территорию Гурьевской (Атырауской) области, ныне нефтегазового клондайка нашей республики.
Из других учеников лидера Алаша, помимо Жакыпа Акбайулы (Якуб мурза Акпаев), Миржакыпа Дулатулы (Мир-Якуб Дулатов), Раимжана Марсекулы (Марсеков) и многих других, ставших видными учёными, государственными деятелями, стоит упомянуть и Мустафу Шокая — одного из основателей и лидеров Туркестанского мухтариата (Кокандской автономии).
После освобождения из семипалатинской тюрьмы в декабре 1908 года, А. Букейхан, по свидетельству А. Байтурсынулы и М. Дулатулы, во избежания ссылки добровольно отправился в эмиграцию в Россию – сперва в С.-Петербург, затем — в Самару, откуда он вернётся в родную Великую степь лишь после Февральской революции 1917 года, чтобы воссоздать и возглавить единое казахско-киргизское демократическое государство Алаш…
«Тюремная эпопея» Алихана имела продолжение и после вероломного захвата большевиками государственной власти в бывшей империи. По свидетельству А. Ермекулы, во время переговоров Алихана Букейхана с очередным «Верховным правителем России», «новым спасителем отечества» адмиралом Александром Колчаком по вопросу о взаимном признании Автономии Алаш и Омского правительства, в Омске арест постиг и самого председателя Алаш Орды А. Букейхана. Об этом А. Ермекулы упомянул в своих показаниях следователю ОГПУ-НКВД от 15 ноября 1930 года.
«Букейхан приехал в Семипалатинск и созвал совещание, — заявлял Х. Габбасулы в ноябре 1928 года в своих письменных показаниях следователю ОГПУ, — Букейхан доложил обстановку и поставил вопрос как быть в ситуации, когда политические события развиваются в направлении реставрации монархического строя. В этой обстановке рассчитывать на самоопределение нации нельзя. Поэтому необходимо связаться с Советской властью».
Было решено не уходить из территории Казахстана, не эмигрировать никому за границу, а возвратиться всем, кроме Букейхана, в Семипалатинск
Как видно из этой цитаты и как известно из истории, признание и присоединение Алаш Орды к Советской власти было вынужденным тактическим ходом, но добровольным. По рассказу А. Ермекулы, перед присоединением к советам, «было решено не уходить из территории Казахстана, не эмигрировать никому за границу, а возвратиться всем, кроме Букейхана, в Семипалатинск». Требование «не эмигрировать никому за границу» исходило от самого главы Алаш Орды Алихана Букейхана. Поскольку по его поручению во Францию эмигрировал Мустафа Шокай, судя по секретным запискам сотрудников ОГПУ, как представитель Алаш Орды в Лиге Нации. Более того, соратники по Алаш Орде настоятельно просили самого Алихана «уйти за кордон» как непримиримого идеологического и политического оппонента Советской власти, по примеру демократических лидеров России и других национальных автономий. Но лидер Алаш был неумолим. Вместо этого он скрывался в родных степях, пока вожди Советской власти не объявили амнистию всем алашординцам без исключеия за прошлую деятельность (фото № 7). «С декабря 1919-го по август 1920 годов, — заявлял бывший глава Алаш Орды в своих предпоследних показаниях, данных следователю ОГПУ в московской тюрьме Бутырка 6 августа 1937 года, — Я вместе с видными алаш-ординцами Токтабаевым Каримом, Дулатовым Мирякубом, Сейдалиновым Крымгиреем, Шонановым Тельжаном, Есболовым Мурзагазы и Кадырбаевым Сейдазымом – скрывался от Советской власти в степях Казахстана. …Я, получив предложение Казахского Ревкома явиться в его распоряжение, при этом гарантировалось сохранение мне жизни, явился в Оренбург и был принят Советской властью» (фото № 7).
Алихан здесь не упоминает тот факт, что до прибытия в распоряжение Казахского Ревкома в Оренбург, в начале 1920 года он был арестован в Семипалатинске и вопреки амнистии несколько месяцев содержался в тюрьме. Об этом свидетельствуют несколько телеграмм с требованием немедленно освободить Алихана Букейхана из под ареста, отправленные членом Казревкома Ахметом Байтурсынулы из Оренбурга и членом Семипалатинского Губревкома Мухтаром Ауэзулы (Ауэзова) из Семипалатинска…
В декабре 1922 года А.Букейхан оказался в Москве. Важно заметить, что его ссылке в Москву предшествовал уже вторичный арест. Доказательством чему служит телеграмма за подписью заместителя Туркестанского Центрального исполнительного комитета (ТурЦИК) Султанбека Кожанулы (Ходжанова) и председателя Туркестанского Совета народных комиссаров (ТуркСовнарком) Турара Рыскулулы (Рыскулова), адресованная Иосифу Сталину. Она отправлена из Ташкента. Содержание телеграммы говорит само за себя (текст публикуется с необходимыми поправками):
«Москва[.] ЦК РКИ [.] Сталину.
Из Ташкента 4757 76 23 15 40 a [?].
Распоряжением властей Кирреспублики 14 октября [в] Каркаралинске арестован Алихан Букейханов[.] Принимая во внимание декрет [об] амнистии Алаш-Ординцам[,] слабую связ[ь] Соввласти [с] массой коренного населения Киргизии[,] атмосферу[,] создавшуюся [в] результате работ последнего съезда Советов Киргизии[,] [а] также учитывая возможность неблагоприятного отражения этого сообщения [в] массах кирнаселения, считаем необходимым просит[ь] Вас вмешаться [в] это дело и [в] случае отсутствия основания[,] предложит[ь] немедленно освободит[ь] Букейханова из под ареста[.] 564 —
Зам председателя ТурЦИКа Ходжанов.
Председатель Совнаркома Рыскулов:
Из телеграмму можно убедиться, что первые казахские советские руководители Казахстана – в те годы еще Киргизской и Туркестанской АССР – в лице С. Кожанулы и Т. Рыскулулы, предпринимали посильные меры по ограждению лидера нации А. Букейхана от безосновательных преследований и арестов. И самое важное – их аргументы были услышаны в Кремле, о чём свидетельствуют следующие архивные документы.
Первый из них – пункт 39 протокола заседания Секретариата ЦК РКП (б) от 2 ноября 1922 года с рекомендацией запросить КирОбКом и ГПУ о причинах ареста А. Букейхана, вторым же документом является ответ под грифом «строго секретно» на этот запрос из КирОбКома за подписью его секретаря, некоего А. Коростылёва от 11 ноября 1922 года.
Аргументы Коростылёва, приведенные в этой секретной телеграмме в пользу ареста казахского национального лидера, вызывают по крайней мере определенные сомнения, но в то же время вполне соответствуют методам работы советской карательной системы начала 20-х годов прошлого века. Далее вчитайтесь в эти строки:
«Строго секретно.
Москва. ЦК еРКаПе.
Вашу 17742-6127/? Арест Букейханова вызван систематическим неподчинением распоряжениям КЦИК[,] намерением бежать [в] Туркестан[,] ликвидацией руководящей нелояльной части Алаш-Орды [в] Семипалатинской губернии[,] имеющей связь [с] Монголией[,] разлагающей казахскую молодежь № 75 (?!).
Секретарь Киробкома /Коростылев/.
«11» ноября – 22 г. гор. Оренбург[,] Советская ул. № 37[.] «КирОбКом» (Фото № 8).
Ложь секретаря КирОбКома заключалась в том, что в период до и после учредительного съезда Киргиз-Казахской АССР, состоявшегося 4-12 октября 1920 года в Оренбурге, Алихан Букейхан, пусть и непродолжительное время, примерно до осени 1921 года, занимал не очень высокий, на первый взгляд, но весьма важный пост с точки зрения возврата казахам их исконных земель, изъятых в пользу переселенцев при царизме – пост члена коллегии народного комиссариата земледелия КазАССР. И в этот период заметить «систематическое неподчинение распоряжениям КЦИК» [имеется в виду Казахского Центрального Исполнительного Комитета. — С.А.] в действиях Алихана Букейхана крайне сложно, нельзя обнаружить ничего подобного и вплоть до его ареста 14 октября 1922 года. И вот почему.
