Конец года — время подводить итоги и верстать бюджеты. Власти Челябинской области отчитались о росте индекса промышленного производства за минувшие восемь месяцев. Показатель достиг отметки в 104,8 процента после нескольких лет падения, передает znak.com. В регионе начали формировать бюджет, и чиновники заговорили о прибавке в 3 миллиарда, которая сформируется за счет отмены налога на недвижимое имущество предприятий.
Предложение отменить льготы вызвало бурный и публичный протест челябинского «клуба олигархов», работающего под вывеской Областного союза промышленников и предпринимателей. О чем говорят индексы и зачем власть в очередной раз наступает на бизнес — на эти темы мы поговорили с кандидатом экономических наук, руководителем Научно-образовательного центра «Развитие социально-экономических систем» Института экономики Уральского отделения Российской академии наук и Челябинского госуниверситета Сергеем Гордеевым.
— Власти сообщили о росте индекса промышленного производства. Регион действительно оттолкнулся от дна?
— У нас идет структурный кризис. Идут перемены, и в таких условиях брать один показатель и говорить, что у нас спад или рост, — некорректно. Нужно рассматривать всю систему показателей. Делать выводы из одного индекса промышленного производства нельзя. Рост — это многовекторная характеристика, должно измеряться все. Пока идет некоторая коррекция структурных изменений в экономике. Индекс подравнивается, но возникает проблема эффективности. Говорить, что мы оттолкнулись от дна, в данный момент нельзя. Если посмотреть доходы на всех уровнях, то они падают.
Исключение составляет рост доходов консолидированного бюджета. Но здесь все просто — это последствия девальвации рубля 2014 года, в результате чего прибыль нескольких экспортно ориентированных компаний многократно выросла. Этот эффект всегда действует 2–3 года. Но понятно, что он не вечен. Обвала и катастрофы не будет, но наступило время пересмотреть ряд понятий по развитию Челябинской области, а не откладывать их на потом. Челябинская область на протяжении 15 лет — отстающий регион по темпам роста. Мы не определяем рост России, а, наоборот, тормозим его. Мы уходим в регионы второго плана даже по объемным характеристикам, не говоря о качественных. Это сложный процесс. Нельзя многократно переносить решения на будущее.
За счет чего достигнут рост промпроизводства? 108 процентов — это производство меди, 103 процента — производство стали. Все остальные падают. Такая разбалансированная экономика долго двигаться не может.
Далее — регион на протяжении нескольких лет теряет денежную массу. Мы говорим о вывозе капитала из страны, но и внутри России есть жесточайшая конкуренция за инвестиции. Падение доходов населения идет два года подряд. Товарооборот падает три года подряд и уже упал на треть. По объему инвестиций мы подходим к показателям 2005 года. Тенденция сугубо отрицательная. У нас нет знаковых проектов, которые могут изменить ситуацию. По сути, кроме Томинского ГОКа, нет ни одного проекта, который может генерировать денежную массу и притягивать ее в регион. Все остальные проекты — инфраструктурные или социальные. Непонятно, за счет чего они будут окупаться или просто содержаться.
У нас две кардинальные проблемы в экономике региона: общая проблема динамики роста и проблема с инвестициями. Если регион уже потерял инвестиционное доверие, то восстановить его довольно трудно. Главный стабилизирующий момент — это стабильность областного бюджета, но и там есть риски. Если источники доходов не растут, а бюджет растет на 7–10 процентов, то это не может длиться долго. Есть риск, что мы со временем перейдем на другой, гораздо худший уровень социального обеспечения. Мы это уже видим: сколько вопросов к строительству новых дорог, городскому благоустройству. Много других проблем, которые упираются в деньги. Та же оптимизация спортшкол в Челябинске — отражение этих рисков. Говорить, что регион оттолкнулся от дна, — сложно. Упасть дальше особо некуда. У нас пока наблюдается парадокс. Объем производства растет, а прибыльность падает.
— Почему так происходит? Что мы делаем не так?
— История очень длинная. Если откатиться лет на 15 назад, то увидим, что у нас в области годами практикуется легкий подход к экономике. Как я хочу, так и будет. Первый удар.
В начале нулевых Свердловская область сохранила всю свою оборонку, машиностроение, в Челябинской области многое было не конверсировано, а убито.
Это была заложена первая проблема. Второй удар — мы с большими потерями вышли из кризиса 2009 года. Для нашего региона тот кризис был самый тяжелый в России. С тех пор необходимых кардинальных изменений не произошло. Область не может существовать на одном предприятии, даже если это ММК, а у нас по сути именно так и происходит. Главное конкурентное преимущество Челябинской области — это качественный трудовой потенциал многих городов. По остальным позициям мы очень сильно отстаем. Сейчас нужно спокойно и обстоятельно проводить на региональном уровне структурные реформы, заниматься всей индустрией в комплексе. А у нас пока преобладают желания найти «громкий» проект, который, как на вертолете, поднимет весь регион. Так не бывает. Три миллиона человек не могут прожить на том, что зарабатывает пара проектов. А инвестиционный портфель области практически пуст. У нас выдвигаются часто инфраструктурные инвестиционные проекты, которые не то что не имеют источников финансирования, они даже не имеют перспектив окупаемости. Если в регионе нет достаточной денежной массы, как инвестиции окупятся?
Это также и мировоззренческая проблема. Многие не хотят понимать, что между регионами России существует жесткая конкуренция. Деньги идут туда, где есть понятные и прозрачные перспективы и инвесторы чувствуют себя спокойнее и комфортабельнее.
— Массовая миграция бизнеса из Челябинской области — не страшилка, а факт?
— Это серьезный индикатор, который говорит, что из региона идет вывоз денежной массы. Это как уход инвестиций предприятий, так и вывоз личных сбережений. Простой пример. Если вы покупаете квартиру в Челябинске, это будет инвестицией? Не факт. А если в Москве или Краснодаре? Будет. И можно больше ничего не объяснять.
— Почему бизнесу некомфортно у нас?
— Здесь много всего накопилось. Нет ясности в главном — в перспективах развития региона. Отсутствует четкая и понятная всем стратегия действий в экономике. За последние 10 лет в отношении Челябинской области не было никаких фундаментальных исследований.
Сейчас готовится стратегия, но она готовится в формате опроса экспертов общественного мнения. Опрос делается на 20 лет вперед. Что тут говорить, если у нас нет фундаментальных оценок состояния региона, о каких балансах? Поэтому сказать сразу, что нужно делать и какие реформы проводить, таким путем определить практически невозможно.
В тактических шагах для бизнеса тоже все очевидно. Если сейчас, за месяц до принятия бюджета, рассматриваются вопросы об отмене льгот для бизнеса… Причем, оба предложения весьма спорные. И об отмене льгот на движимое имущество, и по налогообложению средних магазинов. И в том и в другом случае это способствует ускорению вывоза капитала из Челябинской области. Понятно, что все движимое имущество будет регистрироваться где угодно, только не у нас. А предложение использовать эти деньги на улучшение экологии — абсурдно. Получается, что все предприятия с новыми «чистыми» технологиями, которые не портят экологию, будут нести более тяжелую налоговую нагрузку? Станут «золушками»? Они будут платить за тех, кто пока успешно загрязняет воздух?
Дестимулирующих решений у нас много на самых разных уровнях. Они часто являются некорректной интерпретаций федеральных инициатив. История с обсуждаемой льготой показательна. Предпосылка отмены рассматриваемой льготы связана с тем, что значительные инвестиции идут в нефтегазовом секторе, но там ситуация и с доходами иная. Она касается только некоторых регионов. Это не значит, что и у нас нужно сразу же хвататься за такую возможность и повышать налоги, где только можно. В экономике всем известна кривая Лаффера: при повышении налогообложения сверх определенного уровня бизнес начинает сворачиваться и объем налоговых поступлений падает. В Челябинской области мы находимся на грани этого процесса. Доля платежеспособных налогоплательщиков очень ограниченна. Это видно из динамики прибыли. Если малые налогоплательщики «свернутся» и перестанут платить налоги или уйдут в тень и затем произойдут какие-то изменения с нашими местными экспортно ориентированными «налоговыми китами», то ситуация в регионе станет плачевной.
— И что делать, чтобы выправить ситуацию?
— Не надо изобретать велосипед. Основная задача — понять экономический тренд и использовать наши конкурентные преимущества в этом направлении, а не искать собственный путь развития. Нельзя сделать в Челябинске или Магнитогорске Силиконовую Долину и начать собирать айфоны. У нас совсем другие квалификационные характеристики, другие социоэкономические условия. Нужно понимать, какие тренды полезны, какие нет. Пока нам результат дает медь. Продукция, которая конкурентоспособна на мировом рынке и имеет там неограниченный спрос. Тот же ММК давно переориентирован на российский рынок. А согласно самым оптимистичным прогнозам, максимальный рост экономики по стране будет до 2 процентов…
Нельзя искать легких решений. Задача решается многошагово, комплексно. В общественном сознании создается кажущаяся легкость: мы сейчас пару месяцев что-то поделаем, и все заработает. Потери последних лет придется наверстывать лет пять и больше, даже если сейчас правильно скорректироваться.
— А есть регионы, с которых можно брать пример?
— Посмотрите 200 километров на север. Даже с учетом того, что там есть проблемы, Свердловская область развивается много быстрее. Индекс промышленного производства сейчас там на уровне 2012 года, а Челябинская область улетела на уровень 2006 года.
— Я уже путаюсь в количестве окологосударственных институтов развития, которые без конца причиняют добро бизнесу. Почему это не дает результата?
— Имитация деятельности — очень опасная привычка. Если посмотреть, сколько денег выделяется на собственно развитие бизнеса и сколько денег идет на содержание всех этих структур «поддержки», а главное — на результаты, то у нас получается просто смешная картина. Такое положение дел сейчас для многих из реального бизнеса становится раздражающим фактором.
— Регион хочет отменить льготы для бизнеса, но ведь есть и федеральные тренды. Та же налоговая, которая жестко бьется за каждый рубль. Эти задачи ставятся в Москве, а не в Челябинске.
— У нас есть определенная деформация решений, которые принимаются на уровне президента и правительства. Об этом я уже сказал. Когда идет речь об улучшении администрирования сбора налогов, это не означает, что нужно повышать налоги там, где они и так собираются. Если посмотреть, у нас в стране порядка 30 млн человек непонятно где работает. Это цифры Счетной палаты РФ. Но дальше привычная управленческая логика проста: зачем разбираться со сложными проблемами, как с этими работниками-призраками, — проще отменить льготы на налоги, которые уже платят другие. Но это имитация, так как этих денег тоже не соберут. Ответственность уже будет переложена на преемников. Отмена льготы на недвижимое имущество даст бюджету порядка трех миллиардов. Это немного, но ведь и эта льгота была создана не просто так. Как только ты поставил новое оборудование, ты уже должен заплатить налог, хотя оно у тебя еще ничего не произвело и не заработало. Это удлиняет лаг кредитования, это лишнее обременение, и вдобавок оно отбивает интерес к обновлению оборудования. Если у тебя старый, коптящий заводик, ты нечего не лишнего не платишь, а если ты что-то новое создашь, то сразу станешь должен. Сейчас вообще обсуждается, что этот налог нужно отменять как дестимулирующий.
— На федеральном уровне заявили тренд на реструктуризацию долгов регионов. А мы последние три года из кожи вон лезем, чтобы закрыть старые займы. Выходит, можно было не отдавать?
— Нет, это не так. Это тренд на замену коммерческих кредитов на бюджетные. Это правильный подход, и мы начали это раньше всех. Вот как раз тут все было сделано грамотно, по сути — это то, что предлагает сейчас президент. Но проблема у нас в другом.
Регион получает очень маленькую федеральную поддержку, и это отражение ситуации с отсутствием программ и проектов. Это проблема не финансового, а экономического блока, она отражается на финансовых результатах.
Федеральных денег к нам идет существенно меньше, чем к соседям. У нас большой вакуум проектов. Инвесторы в очереди в Челябинской области не стоят. Сказать, что нужны проекты, мало: они завтра не появятся. Здесь нужно определенное доверие к устойчивости и стабильности ситуации в регионе. Только через время начнут генерироваться проекты. Осчастливить бизнес административным указанием невозможно. В стране не хватает 5 трлн инвестиций на уже готовые проекты, как говорят в правительстве страны. Откуда у нас, в области, возьмутся инвесторы, если у нас даже проектов нет? У нас лошадь пока стоит позади телеги, хотя по правилам сначала придумывают проект, а потом ищут на него деньги. И это функции не администрации, а бизнеса. Но эта путаница — одна из ключевых проблем челябинской управленческой ментальности, когда власти начинают сами генерировать проекты.
— Очень пессимистично все получается. Какая судьба ждет регион?
— Нужно понять, что экстенсивный рост всей мировой экономики закончился, нам нужна масштабная перестройка. А местные привычки жить по старинке этому мешают. Экономика, наука и многие процессы современности экстерриториальные. Мы находимся в общенациональном и общемировом тренде. И наша задача аккуратно отслеживать его и подстраиваться. Уже сейчас видно, что рост объемных показателей не дает роста доходов. Изоляционизм является убийственным для экономики региона.
У нас действительно идет миграционный отток молодежи. Раньше в ЮУрГУ доля выпускников лучших школ — типа челябинских лицеев № 11 или № 31 — была высока. Сейчас из этих школ туда поступают единицы. Эти люди в Челябинск уже не вернутся. Есть ключевая социально-экономическая проблема повышения качества жизни в регионах. У нас пока динамика отрицательная. Тем не менее наш регион — один из крупнейших индустриально развитых, и даже если нам в чем-то не повезло, то значительный потенциал мы еще сохраняем. На задворки истории мы полностью не уйдем.
Большой потенциал может быть реализован в проектах под условным названием «Демидов 2.0». Это возврат к исконным сферам, которые традиционно наши, уральские, и это наше конкурентное преимущество.
Посмотрите на Титановую Долину в Свердловской области, где, несмотря ни на какие санкции, Запад не рвет отношения и продолжает сотрудничать. По сути, у нас из этой категории компаний только два драйвера — «Южуралзолото» и РМК. Тут есть реальный рост и реальные перспективы. Но есть местечковый подход, в том числе и в обществе, не позволяющий принять этот факт.
Недавно Борис Дубровский на пресс-конференции оговорился «про Карабаш». Этот город считался безнадежным, но там идут серьезные изменения! А когда таких изменений нет, получается ситуация, как Верхнем Уфалее. И у нас пока чаще реализуется именно этот второй сценарий. Вместо металлургического комбината ищутся какие-то непонятные инвесторы, хотя комбинат нужно было интегрировать в какую-то большую горнодобывающую корпорацию. Проблема Верхнего Уфалея висела не один год, а нужна была модернизация предприятия, включение его в большую производственную цепочку, ведь никель на мировом рынке востребован…
Время старых «свечных» заводиков уходит. Это недостаток местечкового подхода, и мы за него расплачиваемся по полной программе. Но тренд «Демидов 2.0» все равно возьмет свое. Вопрос только — когда и в какой форме. Важно, как быстро мы сумеем извлечь преимущество из него. Если бы у нас было пять производств, как по меди, то регион не падал бы, как сейчас. При этом все новые производства намного экологичнее, чем все старые заводы, которые годами дымят и не перестраиваются. Новые технологии даже близко не стоят по эффективности со старыми производствами. Получается, что наша приверженность старому, которое дает нам смог и отталкивающую экологию, в результате бьет и по новым производствам. Чем быстрее этот период пройдет, тем будет лучше.
