Костанаец Талгат Казбеков уверен: проблема ставок утильсбора — сущие пустяки в сравнении с аппетитами банковских агентов страхования, которые могут ободрать клиента как липку

Казбеков при покупке машины в кредит заплатил почти миллион тенге за страхование жизни на семь лет. Когда он погасил долг досрочно (всего за пять месяцев!), страхователь вернул ему… лишь 13 процентов. А более 850 тысяч оставил себе. И объяснил: все законно, таков был договор. Но оказалось, что договора Казбеков в глаза не видел. В суде герою нашего материала ничего доказать не удалось. Словно загипнотизированные, судьи писали: договор существует, Казбеков его подписал и ему было известно об условиях. При этом на договоре, представленном в суд противниками автовладельца, подписи застрахованного нет

В этом конкретном случае скандал возник с участием Сбербанка и страховой компании Nomad. Но дело в том, что ситуация не уникальна. По тем же лекалам работают все прочие казахстанские денежно-кредитные организации и страховщики. Когда ты приходишь в автосалон, то понимаешь: уйти отсюда с желанной покупкой просто так не удастся. Ты будешь вынужден согласиться с рядом дополнительных условий, которые опустошат твой кошелек гораздо больше, чем ты рассчитывал. Одно из них — так называемое добровольное страхование жизни. Оно настолько добровольное, что без него ты можешь уйти из автосалона ни с чем. А если согласишься подписать, то жди сюрпризов: условия страхования непременно окажутся драконовскими.

— Менеджеру, которая со мной работала, я сказал: планирую закрыть кредит быстро, — объясняет Талгат Казбеков. — Спрашиваю: если через полгода погашу долг, мне вернут деньги за страховку? Она отвечает: “Конечно”. Менеджер в автосалоне одновременно и сотрудник банка, и агент страхования (у банка с Nomad договор). И вот я рассчитался, пришел забрать большую часть суммы страховки, а мне говорят: больше чем на 118 тысяч из вашего миллиона не рассчитывайте… То есть себе оставили… 87 процентов! О таких условиях мне никто заранее не сообщал, и на бумаге я их не видел. Ну как так?

Юридический представитель моего собеседника, член палаты “Зангер” Арман БОЖАТОВ объясняет: в первую очередь важно понимать, что навязываемые клиентам страховки ничего общего с прописанной в законах добровольностью не имеют. Кредиторы и страхователи ставят человеку жесткое условие: если не застрахуешься, значит, будешь оформлять кредит под бешеные проценты. Мало того…

— В суде видим два документа: заявление на договор страхования (его Казбеков подписал) и собственно страховой полис, — говорит юрист. — Он подписан только страховщиком. В нем даже места не предусмотрено для ­подписи клиента! То есть все очень хитро сделано. У клиента отбирают заявление с его согласием на оформление страховки. В заявлении есть пункт: все изложенные в нем сведения “будут являться неотъемлемой частью страхового полиса”, а если какое-либо из них будет ложным, то страховщик имеет право отказать в выплате. Что это означает? Только то, что клиент гарантирует правдивость данных о себе и состоянии своего здоровья. Никаких условий о суммах страховых выплат и возможных удержаниях в заявлении нет. Какие сведения видим в полисе? Досрочное погашение займа возможно только в течение 14 дней. Если погасил позже, значит, из суммы выплаченной Казбековым премии удерживаются 87 процентов!

Выходит, клиента заставили при оформлении кредита подписать заявление о добровольной страховке и лишь после того, как он внес часть денег за машину и оплату полиса, на него оформили договор страхования. А в нем сюрприз, о котором клиент не знал: жесткое условие об отъеме 87 процентов. Уже и не отвертишься. Блестящая комбинация, не правда ли?

В случае с Казбековым вышло так, что полис он получил не сразу. Вначале ему выдали машину, а за документами сказали прийти позже. Талгат же вынужден был срочно уехать в другую область на похороны, а значит, ознакомиться с содержанием полиса не смог. Да если бы и смог — что, отказался бы от машины, которая уже вышла из салона, и расторг бы кредитный договор? Вот они, обстоятельства, свидетельствующие о кабальности смысла документов и вообще автокредитования.

— Меня в этой истории возмущают три момента, — говорит Божатов. — Во-первых, по закону принуждать к заключению договора страхования никого нельзя. Но в автосалоне тебе говорят: либо берешь кредит под 40 с лишним процентов, либо берешь полис, но, опять же, не где-нибудь, а только у нас. Второй вопрос — о сумме агентского вознаграждения. Где это видано — 87 процентов? Куда вообще смотрит регулятор — Агентство финансового надзора? Я задавал его представителю этот вопрос в суде. Он отмолчался. Между тем раньше эта ставка была ограничена законом и не превышала 15 процентов, а потом закон изменили. В чьих интересах? Кого у нас защищает этот закон: людей или структуры, отнимающие у людей деньги?

Божатов настаивает, что банки забирают себе львиную долю премии, а страховым компаниям отходят крохи. Стоит ли удивляться тому, говорит он, что страховые случаи крайне трудно доказать и массовые отказы в выплатах заемщикам — обычное дело. Ну и о третьем моменте.

— В существующих ныне договорах страхования зашито условие о невозможности оспорить в суде отказы в страховых выплатах, — утверждает юрист Божатов. — Это юридический беспредел. По сути, люди сейчас лишены права на судебную защиту своих интересов. А суды говорят: вы же подписали договор, зачем теперь возмущаетесь? Тот факт, что все эти договоры противоречат действующему законодательству, не допускающему заключения договоров, нарушающих права граждан, кабальных договоров, уже никого не интересует. Пробить эту стену сейчас невозможно.

Арман Божатов изложил свою позицию в обращении к генпрокурору, Агентству по регулированию и развитию финансового рынка, комитету по регулированию естест­венных монополий. Ответа пока не получил.

А Талгат Казбеков вспомнил еще один интересный момент: допрошенная в суде менеджер банка признала, что ей самой было неизвестно о том, что страховому агенту может отойти 87 процентов суммы страховой премии. Вот цитаты из аудиозаписи процесса:

— Возвратом средств занимаюсь не я, а посткредитное обслуживание. Я довожу клиента до выдачи автомобиля. Всеми остальными вопросами занимаюсь не я.

— Но в заявлении, подписанном клиентом, порядок расторжения договора не прописан, — говорит судья. — И клиент говорит, что ему никто не сказал о возможном удержании 87 процентов.

— Но это должна уже делать страховая компания, это ее вопросы, — отвечает менеджер.

— Получается, вы ввели клиента в заблуждение? Страховой агент — это банк, вы его сотрудник. Клиент не понимает, почему за 158 дней пользования страховкой с него взяли 855 тысяч тенге. И в заявлении этого условия нет, а в полисе нет его подписи.

— Я не знаю, почему он не взял документы, у меня десять клиентов, я не могу за всеми бегать.

Вот так. Вновь подчеркнем: существует подписанное Казбековым заявление о согласии заключить договор страхования и есть полис, в котором подписи Казбекова нет. Тем не менее две судебные инстанции не нашли оснований (или смелости?) пойти против банка и страховщика. В решениях Костанайского гор­суда и апелляционной коллегии говорится о “факте заключения и подписания договора”. А факта же не было.

Правительство обещает принять в апреле правила льготного автокредитования за счет средств, оставшихся в наследство от прежнего сборщика утильсбора ТОО “Оператор РОП”. Хотелось бы, чтобы на правила страхования тоже сразу обратили внимание, изменив их в интересах потребителей, а не банков или страховщиков.

Стас КИСЕЛЁВ

Источник: time.kz