«В государственных учреждениях работодателем выступает государство.
А там руководителями становятся либо по родственным связям с вышестоящими чиновниками, либо — по личному знакомству».
История Фирузы
Астанчанка Фируза Кайлюкова рассказала в социальных сетях историю своего увольнения из ТРК «Казмедия».
Все началось, по ее словам, с Геннадия Головкина. Фируза в 2017 году хотела полететь на его бой в Нью-Йорк. По некоторым причинам поездка не состоялась, но девушка не стала отчаиваться, продолжив поиск возможности посмотреть бой в режиме реального времени. Наткнулась в Гугле на ТРК «Казмедия». На ее вопрос: «Состоится ли показ в воскресенье?», на том конце провода ответили: «Если найдётся спонсор». И тогда Фируза, недолго думая, понесла туда накопленные на поездку в США полмиллиона тенге.
— Для чего я это сделала? – задается она сегодня вопросом. — Говорят, что люди больше всего запоминают эмоции. Мне захотелось организовать маленький Madison Square Garden (спортивный комплекс в Нью-Йорке. – Ред.) для казахстанских болельщиков чемпиона.
Увидев человека в коляске, генеральный директор «Казмедии» Мирболат Аюпов был потрясен. Отказавшись брать деньги, он пригласил Фирузу на работу. Учитывая ее ситуацию (она инвалид первой группы) — с предоставлением транспорта.
— Я летала от счастья, — рассказывает Фируза. — Дружные и отзывчивые ребята, которые помогали мне понять тонкости работы в телецентре. Видит Бог, я любила свою первую работу в коллективе, после стольких лет ограниченного домашнего образа жизни, переполняло желание внести свою лепту в общее дело. Помню, как мы искали коляску для Мадины Тусипбековой. 4 месяца трудились над этим проектом: продавали билеты, искали спонсоров для розыгрыша призов для зрителей, приглашали Мадину в Астану, размещали ее в гостинице, организовывали для нее прогулку по городу, интервью на радио…Мы все плакали, когда видели счастливое лицо Мадины, получившей новую «машину».
Счастье Фирузы длилось недолго. Год спустя Мирболат Аюпов покинул кресло первого руководителя «Казмедии». Заместитель генерального директора Райхан Абдешева первым делом отобрала служебный транспорт. «Благотворительность — не мой конёк!» – сказала она в присутствии коллег Фирузы. Потом, под угрозой сокращения, перевела ее на место декретницы: «Она ещё не скоро выйдет, а там придумаем что-нибудь». Через месяц та вышла на работу и Фирузу уволили, а через неделю после этого декретница снова вдруг решила продолжить свой отпуск.
— А я тем временем записалась к Даурену Абаеву, к курирующему нас на тот момент министру. После этого меня взяли как внештатницу, пообещав оформить в штат в ближайшее время, — вспоминает Фируза. — Через несколько недель предложили работу с зарплатой почти вдвое меньше прежней – 75 тысяч. Когда я не согласилась, Райхан Абдешева, вызвав меня «на ковер», заявила, что скоро из-за карантина ожидается сокращение.
— «Поэтому, не обижайтесь, начнём с вас». И тут она цинично прикрылась подчиненными: «Коллеги жалуются, что вы на полной зарплате, тогда как они получают 42500. – «Я могу тоже пойти на временный простой на время карантина», — сказала я. – «Нет!» -категорично заявила начальница…
Когда Фируза писала пост в Фейсбуке, то делала это даже не из-за зарплаты, а из-за того, что ее лишили возможности общаться с коллегами и реализовать свои возможности.
— Конечно, не буду лукавить, зарплата (125 тысяч тенге) для меня тоже имеет значение, но это не первоочередное. После увольнения мне очень хочется задать несколько вопросов Райхан Абдешевой: «А почему вы не начали со своих родственников – куеу балашек и братишек, а с меня, которая относится к уязвимым слоям населения: будучи инвалидом первой группы, одна воспитываю несовершеннолетнего сына и помогаю родителям-пенсионерам?
Сейчас бывшие начальники всячески торгуются с Фирузой, просят убрать выложенный ранее пост на эту тему.
«Но я намерена высказываться и дальше по поводу отсутствия человечности у больших начальников», — говорит она. — На мой взгляд, это может привести людей к депрессиям или другим серьезным последствиям. А самое главное, я хочу показать на своем примере тем, кто уволен также, как и я: хватит молчать, мириться с несправедливостью и, возможно, беззаконием. Я благодарна тем, кто после моего поста в Фейсбуке предложил помощь — моральную, юридическую и даже финансовую. В последнем я сейчас не нуждаюсь. Я не из-за этого написала свой пост. И пытаться вернуться обратно, как, может быть, многие подумали, тоже не хочу. Не собираюсь подавать в суд (не советуйте, пожалуйста, этого). Я просто хочу, чтобы этого не случилось с другими.
Когда-нибудь это придет в каждый дом
— История этой девушки — системная проблема для Казахстана, — говорит председатель содружества профсоюзов Казахстана «Аманат» Андрей Пригорь. — Такие вещи стали обыденностью не только по отношению к уязвимым слоям населения, связанным трудовыми отношениями, но и вообще ко всем трудоспособным людям. Столкнувшись с внутренними подковерными играми, мало кто готов заявить о притеснениях. Это и развязывает руки для безнаказанного действия со стороны работодателей.
По поводу описанного случая. Если следовать закону, то увольнение — непростая процедура. Обязательно должен быть издан приказ с указанием основания. Если это сокращение штатов, то должно быть отправлено уведомление за месяц. А в данном случае, я так понимаю, все было сделано за один день. По какой статье Фирузу уволили – не совсем понятно.
Не открою секрета, если скажу, что нарушения трудового законодательства со стороны работодателя были всегда. И они выражались не только в незаконных увольнениях, но и в выполнении сверхурочных работ в выходные и праздничные дни без соответствующей доплаты, в необеспечении охраны труда и техники безопасности, что приводило к травматизму и даже смертельным исходам. Но еще лет 10 назад можно было обратиться в региональные департаменты по труду или в прокуратуру за защитой своих прав и добиться хоть какой-то справедливости. Правда, нарушитель закона, то есть работодатель, не нес при этом серьезного наказания.
Сейчас департаменты по труду переподчинены местным органам исполнительной власти (акиматам) и называются они теперь инспекциями по труду, которые, естественно, занялись не защитой прав работников, а положительной статистикой в регионах (будут скрывать увольнения, сокращения, травматизм и т.д.). Это полностью дискредитировало их как орган, обязывающий следить за соблюдением трудового законодательства.
— Почему же раньше можно было добиться хоть какой-то, как вы сказали, справедливости, а сейчас нет?
— Потому что в предыдущем Трудовом кодексе хоть как-то были отражены права работников. Но крупные работодатели, имеющие мощное лобби в правительстве и парламенте, посчитали, что их у них слишком много. И в 2015 был принят новый Кодекс. Его разработчиком выступила НПП «Атамекен». Мне трудно сказать, куда смотрели существующие на тот момент профсоюзы, а именно – ФПРК (Федерация профсоюзов Казахстана), но в результате были сокращены социальные гарантии, а оснований для увольнения по инициативе работодателя стало больше – их увеличили с 16 пунктов до 25.
И хотя в социальном партнерстве участвуют три стороны — правительство, работодатели и профсоюзы, но самом деле первые двое идут одной командой. Профсоюзы в лице ФПРК — это тот же замшелый государственный орган, руководство которого состоит из бывших чиновников. Они там находятся в отсидке перед тем, как пойти в депутаты либо снова вернуться в правительство. К примеру, до недавних пор руководителем Федерации профсоюзов РК был Бакытжан Абдраим, бывший депутат, экс-министр юстиции. Его предшественник — Абельгазы Кусаинов, бывший аким Карагандинской области, потом министр транспорта и коммуникации. Поэтому-то осенью 2018 года Европейское региональное отделение международной конфедерации профсоюзов и внесло предложение о приостановлении членства федерации профсоюзов Казахстана в МКП.
В государственных учреждениях работодателем выступает государство. А там руководителями становятся либо по родственным связям с вышестоящими чиновниками, либо — по личному знакомству. Отсюда вытекает безнаказанность за нарушение трудовых отношений. Работник для них — средство производства без прав, но с обязанностями.
Чиновничья доля
— А как в среднем и крупном бизнесе?
— Как правило, любой чиновник имеет свой бизнес или долю, оформленную на надежных лиц. Поэтому работодатель всегда уверен, что ему ничего не грозит за творимый произвол. Хотя такая статья в трудовом законодательстве и предусмотрена, но я не знаю ни одного случая, чтобы кто-то из них был привлечен к ответственности. Связка «государство-работодатель» работает безупречно. И чем дальше, тем работодатели становятся наглее и наглее, невзирая на форму собственности, будь то государственная или частная. Самая главная инстанция защиты интересов работника — профсоюзы в лице ФПРК, существуя за счет административного ресурса, полностью контролируется государством и работодателями. Инициатором и разработчиком нынешнего трудового законодательства выступали работодатели при поддержке этого государства.
С другой стороны, у нас можно написать какой угодно красивый закон, но разработчик все равно продавит нужный ему вариант. Хотя формально проект проходит много инстанций. Создается рабочая группа в правительстве (в данном случае — в Минтруд), где он находится месяца четыре. Потом передается в рабочую группу Мажилиса парламента, затем Сената… И только после обсуждения в обеих палатах идет на подпись к Президенту. То есть вроде бы закон не просто кто-то там подсунул тихонько. На заседания рабочей группы Парламента, где обсуждались изменения и дополнения в Трудовой кодекс и закон «О профсоюзах», разработчики (Национальная палата предпринимателей «Атамекен», которую возглавляет Тимур Кулибаев), приходили целой командой, привлекая якобы независимых экспертов. Я сам был в составе этой рабочей группы, и мы с «Атамекеном» вступали едва ли не в рукопашные бои. ФРПК, который тоже должен был отстаивать права работников, молчал. Скажу больше. Сейчас депутат Парламента Гульнар Бижановой (понятно, в чьих интересах) подготовила проект закона «О заемном труде», выступающий за легализацию бесправия работников. Потенциальный закон, внедрив аутсорсинг, не предусматривающий трудовые отношения между сторонами, грозит превращением людей в рабов без всякой социальной гарантии – без оплаты больничных листов и отпускных. Разработчик ссылается на опыт зарубежных стран, но там сейчас как раз требуют убрать институт заемного труда. Ведь аутсорсинг по сути – это что-то вроде трудового бюро, которое сдает людей в аренду. Так как работник и работодатель не будут связаны трудовыми отношениями, то не найдешь концов – кто кому и за что должен, кто за что отвечает. И опять ФПРК поддерживает этот закон.
— Возвращаясь к ситуации с Фирузой Кайлюковой. Сейчас они (ее бывшие работодатели) устроили с ней торг. Но разве это нормально?
— Ситуация получила огласку, поэтому они зашевелились. А сколько таких уволенных, кто просто махнул рукой и пошел искать новый способ выживания. Почему так происходит? А потому, что у нас нет так называемой солидарности трудящихся, но это уже отдельная тема. В общем, закон у нас вроде есть, но работник находится во власти работодателя. Ему и прямо, и косвенно дают понять: «Молчи, а то найдем повод и уволим». И работник молчит, потому что знает, что надеяться на защиту профсоюзов не стоит: они прикормленные и назначенные. И безмолвный работник потихоньку начинает копить в себе ненависть, который неизвестно во что может вылиться. Вот такая примерно произошла эволюция в сфере трудовых отношении к сегодняшнему дню. Хотя я всегда говорю членам профсоюза, что профсоюзы – это они сами, они вправе избрать нового председателя, а не мириться с назначенным сверху человеком. Люди вроде и готовы, но, когда начинается давление, — сдуваются. Я сам пришел в профсоюзы с самых низов, все это происходило на моих глазах.
Агашкины племянники
— Не из-за законов ли, продавленных работодателями, происходит обнуление профессиональных навыков хороших специалистов? Странно, но самыми уязвимыми оказываются сейчас именно они.
— Ужесточение трудового законодательства — увеличить рабочий день, заставить работать на износ, сократить социальные гарантии — имеет место быть во всех постсоветских странах. Но что касается профессиональных качеств, то возьмем ближайшего соседа — Россию. Там за хорошего специалиста держатся, отыгрываясь на работниках с низким профессиональным уровнем. У нас же из-за законов, продавленных безграмотными работодателями, не ценят никого. Ключевые позиции занимают люди, которые не должны быть там. В выстроенной системе трудовых взаимоотношений профессионализм не на первом месте. Не понимая технологических процессов на производстве, они действуют по принципу: этого человека надо убрать, потому что он мне не нравится. И это отчетливо видно и по работе даже министерств. Так сложилось, что большинство профессионалов вынуждены работать не по специальности, либо — вообще покидают страну из-за того, что вся система государственного управления разбалансирована. Я расскажу связанный с медицинскими профсоюзами случай. Когда в 2017 году был создан альтернативный профсоюз «Аманат», то ФПРК покинули более 300 тысяч медработников. Вместе с их взносами. В панике ФПРК создал в срочном порядке новый отраслевой профсоюз «Сенiм», куда стали возвращать людей методом административного нажима. К этому приложили руку все руководители областных управлении здравоохранения, вынуждая переходить в государственный профсоюз. К примеру, нынешний руководитель Медицинского Центра Управления делами Президента Сауле Кисикова, возглавлявшая в ту пору управление здравоохранения Акмолинской области, собирала совещания, где подключала главврачей к борьбе с неугодным «Аманатом» и возврату медиков в «Сенiм». Она устанавливала, как рассказывают медработники среднего и низшего звена, сроки для перехода из одного профсоюза в другой.
— А если человек не поддавался шантажу и угрозам и оставался в «Аманате»?
— Угрожали увольнением.
— Но как можно уволить, допустим, штучного на весь район хирурга?
— Можно не сомневаться: уволят без разговоров. Вот зеркало выстроенной у нас системы: ради исполнения команды, спущенной сверху, работодатели идут на любое нарушение закона и плевать им на последствия. Еще один случай. Лет десять с лишним назад я работал на производстве, будучи одновременно неосвобожденным председателем профкома. Приезжаем как-то на элеватор в совхоз имени Баумана в Северном Казахстане. Подходит к нам парнишка лет 20-22. И, показывая на оборудование, спрашивает, как оно называется. Подумав, что это практикант, я добросовестно все ему рассказал. А потом мне сказали, что это новый главный инженер хозяйства. Как?! Он же ничего не знает. А куда же делся прежний? А он, сказали, не понравился новому директору, и он, уволив его, поставил своего племянника. Что касается штучного хирурга, то его загнобят так, что он сам напишет заявление об уходе. То, что в районе другого такого специалиста нет и пострадает население, вышестоящее начальство волнует меньше всего. Главное – выполнить указание сверху. При этом руководитель управления здравоохранения, конечно, подставляться не будет. Она своей карьерой дорожит, это будет сделано руками зависящего от нее главврача. Это все происходило на моих глазах, могу подписаться под каждым словом. Отсюда все и идет. Сейчас все это обострилось, настал глубокий кризис во всех сферах системы государственного управления. Люди волком воют и от безысходности открыто рассказывают о произволе.
— Интересно, девушка, чье выступление в соцсетях мы комментируем, осмелилась бы выступить года два назад?
— Два года назад лично ее это не касалось, но касалось других. Они не стали бороться. Она решилась на это, когда коснулось ее. Но мы все должны понимать — при нашем молчании когда-нибудь это придет в каждый дом.
Источник: exclusive.kz
