На ютуб-канале «Гиперборей» вышел разговор политолога Досыма Сатпаева с известным журалистом Вадимом Борейко, сообщает ia-centr.
Бойко, очень бойко. Еще в начале разговора прозвучала задающая весь тон констатация – failed state ( рус.– несостоявшееся государство), а потом собеседники-единомышленники подробно и по составляющим разобрали, почему Казахстан таким государством является. Из-за власти, само собой. И вообще после того, как власти выдавили в небытие все пытающиеся прорваться через выборы оппозиционные партии, оппозиционной стала едва ли не вся общественная среда, – эксперты, журналисты и разного рода лидеры мнений. Нет, это не оппозиция действий, а пока только высказываний. Однако так, как сейчас вслух говорят о власти прежде умеренные и старающиеся держаться подальше от политики публичные деятели – в прежние оппозиционные годы мало кто мог себе позволить. А что касается разговора – как все поправить – эта часть беседы вышла совсем короткой, можно сказать, проходной. Потому что и обсуждать было особо нечего, настолько все очевидно. Провести честные выборы, чтобы пришли новые партии и новые депутаты, а также, разумеется, начать выбирать акимов. Ролик стремительно набирает просмотры и сплошь поддерживающие комментарии – широким массам слушателей и несостоятельность нынешней государственности, и способ выправить такую государственность в состоявшуюся не менее очевидны. И вообще, замена суперпрезидентских правлений демократическими, это настолько всем понятный и простой рецепт, что достаточно и первой половины – лишь бы снести правящий режим! Так, пламенная Гульжан Ергалиева, известная всему Казахстану журналист и политик, еще до президентских выборов в Беларуси написала на своей Фейсбук-страничке: «Хабаровск и Минск становятся вторым Киевом. Когда-то Алма-Ата была началом развала СССР. А сегодня казахи сильно отстают…». По завершению же этих выборов почти вся наша прогрессивная общественность, разумеется, всецело осуждают «нарисованную» победу и рассуждают о том, когда же демократия победит, наконец, в Белоруссии, России и, глядишь, в Казахстане… А, между прочим, переход к действительно конкурентным парламентским выборам, с реальным подсчетом голосов, не такая уж фантастика и для наших краев. Наоборот, стоит суперпрезидентскому правлению «поплыть» – жди как раз честных выборов. В Грузии, например, все выборы после эпохи Шеварнадзе особо не фальсифицировались, а на/в Украине избирательные комиссии вообще составляются из представителей конкурирующих партий или кандидатов. Но много ли государственной состоятельности принесла парламентская демократия этим странам? Моя дочь, в компании с друзьями, который уже год летает из Алматы на отдых только в Грузию, – там современный, но феноменально дешевый сервис, и вообще все такое гостеприимное и забыто-привычное. Если самим грузинам этого достаточно – пожалуйста. И на Украине, говорят, тоже можно жить, экономика как-то приспосабливается, люди как-то устраиваются. Но меньше ли стало на Украине олигархов и властной коррупции после которой уже по счету вполне демократической замены президентов, депутатов и партий? И о нас: вообразим вполне реальную, судя по не слишком большой способности казахстанских властей адекватно реагировать на кризисные вывозы, дальнейшую перспективу – президентская вертикаль ослабнет до начала неуправляемого из Администрации партийного строительства и до потери избирательной системой способности выводить спущенные сверху результаты голосования, какие партии возьмут верх? Давайте прикинем, что будет, если в нашем привычно спокойном и толерантном Казахстане на выбор электората будут вынесены такие действительно судьбоносные вопросы, как углубление Евразийской интеграции или, наоборот, выход из ЕАЭС. Или вопрос о том, один ли только казахский язык должен быть государственным, да и является ли он таковым? Или какой – капиталистический либо социалистический путь развития следует выбрать? Да если даже устроить голосование по ношению масок, и то получим раскол общественного мнения прямо посередине, – и что прикажете делать с таким волеизъявлением? Поставим вопрос от обратного: что требуется для самой быстрой и гарантированной, при этом в рамках конституционного поля, дестабилизации нынешнего президентского правления? Правильно, достаточно разрешить свободную регистрацию партий и провести реально конкурентные выборы. Чрезвычайно эффективный способ все взбаламутить и потом застопорить, во всех вариантах продолжения. По действующей Конституции, парламент никакой самостоятельной властью не обладает, но заблокировать отправление президентского полновластия – вполне способен. Если же президент ослабнет до степени, когда формирование правительства перейдет к парламенту, – исполнительная власть будет надежно дестабилизирована депутатской и партийной парламентской байгой. И единственным способом как-то навести порядок останется, … правильно, дождаться авторитарного правителя и отдаться ему. То же и по выборам властей на местах: нет более быстрого и надежного способа ослабить единство страны, развалить президентскую вертикаль и возбудить все какие только могут быть виды клановой борьбы, внутреннего и внешнего сепаратизма, как устроить реальные выборы акимов областей. Заметим, что в разговоре опытного журналиста с продвинутым политологом по крайней мере один из них должен разбираться в схемах устройства и функционирования власти, и говорили они о свободных выборах, как о панацее против failed state без подначек или иронии – вот как думали, так и говорили. Широкие же массы интересующихся политикой слушателей тем более воспринимают такой формируемый лидерами общественного мнения образ будущего, как единственно спасительный. Да, каждое общество, страна и нация имеют свой путь, свои планы и иллюзии, и далеко не факт, что получение совсем иных, чем ожидалось, результатов, приводит к извлечению правильных выводов. Тем не менее, какой же образ будущего мог бы стать альтернативой вот этим по-юношески инфантильным мечтам о замене авторитаризма демократией? Что ж, будущее есть продолжение прошлого, возникающее из настоящего, поэтому для начала хорошо бы конкретизировать, к чему отнести failed state применительно к Казахстану. И начинать надо вовсе не с власти, потому что клановость, коррупция и неспособность отвечать на кризисные вызовы и общественные ожидания есть не причины, а тоже следствие «несостоявшейся государственности». Вернее, независимое государство Казахстан, в том виде, в каком оно только и могло быть выстроено после распада СССР, как раз состоялось. Как компрадорское, авторитарное, семейно-клановое, соответственно, коррумпированное и далее по всему списку претензий, оглашаемому вставшему в оппозицию к власти общественному мнению. Но ныне эта модель вступила в стадию выдыхания, ресурсов на ее продолжение все меньше, проблем внутри и снаружи – все больше. На этом месте наших рассуждений пора бы в лоб назвать то, что является не производной, а основной причиной такой, оказавшейся failed государственности, но в лоб боязно. Зайдем с исторического витка: что стало основой всего постсоветского государственного строительства? Правильно, суверенизация, каждой по отдельности, бывших советских республик. Боролись ли они за нее, или национальная независимость сама пришла с исчезновением союзного центра. И еще одно определяющее обстоятельство того исторического перелома: каждому суверену было во что вписываться – в глобальный рынок, в его правила, институты и идеологию. А каков нынешний глобальный контекст, на котором разыгрываются все геополитические, экономические, социальные и национальные, межгосударственные и внутригосударственные сюжеты? Правильно, это демонтаж той самой глобализации. B таком контексте, – решимся уж сказать в лоб, главный признак несостоятельности казахстанской государственной модели, да и не только казахстанской, если уж совсем осмелеть, это … т.н. «национальная независимость». Звучит шокирующе, как покушение на основы основ, но в современном глобальном мире блюсти «национальную независимость» – это значит быть гарантированно отстраненным от принятия решений относительно своего собственного места на глобальном рынке и в геополитике. Вообще надо сказать, что национальная независимость, как необсуждаемая высшая ценность – это один из самых высокотехнологичных продуктов современной глобализации. Во-первых, для самих «больших игроков» – это наиболее надежный способ организовать внешнее использование природных и человеческих ресурсов каждого отдельного «суверена». Во-вторых, это удобно для правящих компрадорских элит, встроенных в «вывозную» эксплуатацию находящихся под их властью территорий и подданных. В-третьих, идея строительства именно национальной, читай – этнической, государственности близка и населению, – той его части, которая себя с соответствующей этничностью отождествляет. А ведь есть еще и «в-четвертых», и «в-пятых»: какой бы неэффективной ни была «вывозная» экономическая модель, она впитывает в себя наиболее грамотную, квалифицированную и активную часть населения, тем самым обеспечивая дополнительную лояльность «среднего класса». Наконец, сюда же вписана и контрэлита, лидеры общественного мнения, которые прямо-таки уничижительно критикуя власть, основ описанного типа национальной государственности не касаются. Да и как бы им касаться, если они сами часть той же государственности. Здесь аналогия с ушедшей с политического поля оппозицией, целиком, кстати, вышедшей из режима: за требованиями демократизации, выборов акимов, свободы митингов- демонстраций и свободы СМИ стояли, на самом деле, попытки заменить президента Назарбаева или хотя бы заставить его поделится властью. И та оппозиция закончилась именно потому, что президент сумел доказать всем претендентам неосуществимость их попыток. Так и ныне, представители контрэлиты, жесточайше критикуя власть, посылают прямой сигнал: изберите нас и уж мы-то все исправим. Либо просто пребывают в прекраснодушной уверенности, что, заменив «этих» на каких-то других, можно все наладить. Итак, какой же образ действительно благополучного будущего можно было бы предложить обществу, да и самой власти тоже? Здесь на выбор. Можно так и держаться за приоритет «национальной независимости»: каким бы ни был посткризисный мир, объективно несамостоятельные «суверены» всегда найдут своих покровителей-пользователей. Включая и «многовекторное» внешнее использование, под многовекторные же гарантии такой «суверенности». А можно, уже видя по каким швам расходится однополярная глобализация и понимая, что реальный суверенитет в современном мире, включая его местную национальную составляющую, обеспечивается лишь через интеграцию, поставить во главу угла как раз Евразийскую идею. И тогда действительно необходимые всем нам честные выборы станут не обманчивой самоцелью, а движущей в интеграцию силой.
