В конце прошлой недели президент Владимир Путин утвердил Стратегию национальной безопасности России. В документе, определяющем основные приоритеты страны, перечисляются национальные интересы России в сферах безопасности экономики, обороны, науки, культуры и международных отношений. Среди угроз, которые стоят перед Россией, — США и их союзники, «вестернизация» населения, а также фальсификация истории противниками государства. Кроме того, государству угрожают интернет и IT-компании
Подписанный президентом документ обновил стратегию национальной безопасности, утвержденную Путиным в 2015 году.
В старой версии стратегии говорилось, что
Запад противодействует национальным интересам государства,
а врагами России видели лиц, которые инспирируют «цветные революции» и разрушают «традиционные российские духовно-нравственные ценности».
Новая стратегия дополнила старые постулаты актуальными пунктами:
для повышения суверенитета власти предписали снизить расчеты в долларах,
а также «усилить контроль за иностранными инвестициями в стратегически значимые сектора российской экономики».
Кроме того, России начали угрожать новые враги —
интернет
и IT-компании.
В документе «информационной безопасности» посвящена целая глава.
Проблемы сферы информационных технологий занимают несколько страниц, на которых перечислены угрозы, которые может предоставлять интернет, а также задачи по борьбе с ними. Согласно документу,
«быстрое развитие» информационных технологий повышает «вероятность возникновения угроз безопасности граждан, общества и государства».
Кроме того, Россия постоянно подвергается «компьютерным атакам» со стороны иностранных государств, а в интернете распространяются заведомо ложные сообщения о терактах, пропаганда «криминального образа жизни», а также призывы к массовым беспорядкам и суицидам, чье «деструктивное воздействие направлено на молодежь».
Отдельным пунктом вынесено действие корпораций (можно предположить, что это Google, Facebook, Twitter и т.д.), которые пытаются «закрепить свое монопольное положение в Сети», а также контролировать информационные ресурсы с помощью «цензуры и блокировки альтернативных интернет-платформ». Кроме того, «по политическим причинам» пользователям навязывают «искаженный взгляд» на исторические факты, а также на события, происходящие в России и в мире.
Среди других угроз, которые потенциально могут исходить от интернета:
анонимность (она облегчает совершение преступлений);
действия спецслужб иностранных государств, которые проводят разведывательные операции «в российском интернет-пространстве»;
использование информационных технологий для вмешательства во внутренние дела страны;
уязвимость российских информационных ресурсов, в том числе критических объектов информационной инфраструктуры, которая повышается при использовании в России иностранных информационных технологий.
Бороться с этими проблемами власти собираются путем создания «безопасной среды оборота достоверной информации», развитием систем «прогнозирования, выявления и предупреждения угроз информационной безопасности России», развитием «сил и средств информационного противоборства», а также другими методами.
Все эти пункты так или иначе перекликаются с действиями российских властей по отношению к крупным IT-компаниям в последний год. Напомним, что с марта этого года Роскомнадзор замедляет работу «Твиттера» (с мая замедление происходит только на мобильных устройствах). Позже РКН пригрозил замедлить Facebook и YouTube из-за противоправного контента (однако счел эти действия преждевременными). А во время зимних протестов в поддержку политика Алексея Навального ведомство требовало от TikTok и других соцсетей заблокировать призывы к массовым протестам среди школьников.
«Новая газета» обсудила с экспертами, что означает включение угроз со стороны интернета в стратегию национальной безопасности России, как это отразится на политике государства в сфере интернета, а также является ли документ анонсом новых репрессий по отношению к социальным сетям.
Артем Козлюк
Руководитель общественной организации «Роскомсвобода»
— Еще когда создавался закон о «суверенном интернете», предполагалось, что проникновение <в интернет-пространство> какой-либо информации, которая не находится под контролем российских органов власти, может являться угрозой национальной безопасности. Так что, агрессивные пункты этой стратегии неудивительны и в целом ложатся в тренд государства на агрессию по отношению к интернет-пространству и коммуникациям.
Наше государство акцентирует свое внимание на интернете не как на инструменте прогресса, созидания, обмена информации, а как на инструменте пропаганды, политизации, распространения западного влияния и т.д.
Конечно, под каждый пункт стратегии можно что-то подтянуть. Когда создавали тот же закон о блокировках сайтов, власти пугали людей тем, что <в интернете> дети могут столкнуться с порнографией, призывами к суициду и с продажей наркотиков. Никто не будет отрицать, что в интернете, как и в реальном мире, эти угрозы существуют. Только методы противодействия преступникам в данном случае неадекватны, неэффективны и приносят больше угроз формированию гражданского общества. Они нарушают права и свободы на доступ к информации, на тайну связи, на защиту личного пространства. Стратегия продолжает тренд перехода к безопасности без соблюдения ключевых базовых прав и свобод человека.
В стратегии власти пишут, что нужно установить среду достоверной информации, но кто будет определять достоверность информации? Конечно, у общества есть много вопросов к международным IT-корпорациям: и к Twitter, и к Facebook, и к Google. На каком основании они удаляют информацию и блокируют контент? Однако, на мой взгляд, такие вопросы надо решать в режиме саморегуляции, когда мы как общество будем сами вести диалог с IT-компаниями. Но когда на эту поляну конструктивного диалога приходит государство и начинает бездумно крушить, ломать и блокировать, становится хуже, и диалог нарушается. В случае России этот третий актор только вносит сумятицу. Конечно, к интернет-ресурсам есть вопросы, но нельзя называть их инструментом агрессии со стороны правительств и частью мирового заговора против России.
Я не уверен, что этот документ легитимизирует репрессии против интернет-ресурсов, которые проводились последние полгода.
Это микс из пугалок и страшилок, в котором искажено восприятие цифровой среды.
Интернет почему-то представляется угрозой, а не средой. С таким же успехом можно жаловаться на электричество (с помощью него преступники ведь могут изготавливать оружие). Такой документ родился из-за того, что акцент с положительного эффекта интернета сместился на его негативные стороны. Однако впоследствии все эти положения будут реализовываться, и контролировать это будут бенефициары, которые получат либо свои политические очки, либо коммерческую выгоду.
Михаил Климарев
Директор некоммерческой организации «Общество защиты интернета»
— Документ имеет мало отношения к борьбе с интернет-ресурсами. Его значимость скорее в том, что здесь интернету предоставляется важная роль, а именно: он определен как источник угроз национальной безопасности. Фактически это декларация, в которой обозначены тезисы. На их основании впоследствии будут приниматься какие-то бюджетные решения или по развитию оборонных инициатив. Если посмотреть на стратегию 2015 года, там интернету уделялась куда меньшая роль — что свидетельствует о том, что сейчас для безопасности России власти считают интернет опасным. Даже первый пункт части «Информационной безопасности» буквально говорит о том, что развитие интернета — это угроза.
Легитимизировать уже действующие ограничения по отношению интернета властям не нужно. Зачем нужна эта легитимация, если на все есть соответствующие законы: например, закон «о суверенном интернете» или «пакет Яровой». Этот документ просто подтверждает, что президент считает развитие интернета угрозой России, а дальше в документе идет набор стереотипов, которые технически и организационно просто абсурдны. К примеру, откуда они взяли, что большая часть кибератак идет со стороны иностранных государств, когда в мире происходит наоборот?
Что такое российское информационное пространство, где происходят разведывательные действия? Шпионы читают сайт президента?
Что означают все эти пункты, я не понимаю. При этом некоторые пункты действительно хороши. Сложно не согласится, что нужно обеспечивать конституционные права граждан при обработке персональных данных (8-й пункт 57-й статьи Стратегии). Поэтому весь документ состоит из противоречивых пунктов, которые потом отразятся на политике по отношению к интернету. При этом новых трендов здесь нет, все это мы уже видели очень давно.
Источник: novayagazeta.ru
