А еще раньше были приняты Национальный план развития Республики Казахстан до 2025 года и утверждены 10 общенациональных приоритетов
Между тем, еще вроде не отменена Концепция по вхождению Казахстана в число 30 самых развитых государств мира (2014 г.). А вот в прошлом году тихо закончилось действие давно забытой Концепции формирования перспективных национальных кластеров Республики Казахстан до 2020 года (2013 г.).
Новые национальные планы должны заменить прежние государственные программы, но их реализации никто не горит желанием отчитаться. Да и раньше не стремился. Сколько помнится, только по первой пятилетке ФИИР статистики вели определенный учет.
Получается, что любые планы, стратегии, программы, концепции, доктрины — это, по сути, не пошаговый алгоритм с четкими ориентирами и механизмами мониторинга и контроля, а так… скорее, декларация о намерениях, которая выполняется до тех пор, пока не будут приняты новые декларации.
Была, помнится, стратегия Казахстан-2030 (1997 г.), потом в 2012 году ее объявили досрочно выполненной и приняли стратегию Казахстан-2050, в рамках которых принимались стратегические планы.
Точнее так: В 2001 году был принят Стратегический план развития Республики Казахстан до 2010 года, в который несколько раз вносились изменения, и в 2010 году он утратил силу в связи с принятием Стратегического плана развития Республики Казахстан до 2020 года. Но за 2 года до своего истечения он был заменен на Стратегический план развития Республики Казахстан до 2025 года, который в 2021 году был переименован и заменен на Национальный план развития Республики Казахстан до 2025 года, к которой, собственные, и были приурочены общенациональные приоритеты и национальные планы. Последние были утверждены в количестве 10 шт., из которых 9 были приняты правительством (о 10-м нацпроекте «Безопасная страна» пока никто ничего не говорил). Нацпроекты должны заменить действующие госпрограммы (таковых вроде насчитывается 13 шт.), но подробности их дальнейшей судьбы, как и промежуточные отчеты, остаются пока загадкой, хотя речь идет примерно о 60 млрд. долларов.
Но пугаться отсутствию информации не стоит — как уже говорилось, об эффективности всех остальных государственных программ тоже ничего не известно. Разве что Счетный комитет периодически радует отдельными деталями.
В феврале 2019 года Елбасы поручал создать Центр оценки эффективности и мониторинга реализации государственных программ и реформ, но про это поручение все постарались сразу же забыть.
В целом сферу государственного управления характеризуют низкий уровень планирование, на которое накладываются регулярно выдвигаемые новые стратегии, нестабильность государственных институтов, кадрового состава и правил игры, а также извечные проблемы мониторинга и контроля.
Президент Токаев в прошлом году анонсировал создание новой системы планирования и контроля в виде Высшего совета по реформам и Агентства по стратегическому планированию и реформам, в этом году — утвердил пакет документов, касающихся указанной системы планирования. Счетный комитет начал публиковать не только результаты проверок, но и — впервые — информацию о том, как его рекомендации принимаются и какие по ними принимаются меры. По итогам проверок, проведенных администрацией президента, были наказаны чиновники, отвечающие за дорожное строительство. Кроме того, прошел ряд совещаний по вопросам развития регионов, на котором были даны «конкретные указания», но — кстати — указания эти представляли собой уже не обычную бюрократическую формулировку, но и перечислены и взяты на контроль.
Стабильность является одной из основных ценностей государственной политики в стране, но это касается только внутриполитической сферы. Система управления находится в постоянном движении: регулярно создаются, реорганизуются и упраздняются министерства, агентства, комитеты, департаменты и управления, меняется кадровый состав. Здесь хотелось бы отметить, что некоторые министерства после реформ предшествующего периода представляли собой чрезмерные аппаратные махины, из которых были выделены самостоятельные структуры (МЧС, АФМ, АРРФР, АЗРК), что позволяет более системно осуществлять управление. Хотелось бы еще видеть самостоятельные структуры по строительству и транспорту.
Вместе с тем, положения о министерствах, в которых перечисляются их функции и задачи, корректируются практически еженедельно. В частности, в принятое в 2004 г. положение о МОНе правки вносились 134 раза, в положение о Минфине (2008 г.) — 90 раз, о МНЭ (2014 г.) — 63 раза.
Это касается и бюджета, который постоянно корректируется и на уровне закона, и на уровне правительства, тех же государственных программ, но и базовых законов. К примеру, принятые только в прошлом году Кодекс о здоровье народа правился уже 7 раз, а Административный процедурно-процессуальный кодекс — 3 раза. Кодексы, не говоря уже о «простых» законах, корректируются постоянно. В кодекс о таможенном регулировании (2017) внесена 21 правка, в Кодексо недрах и недропользовании (2017) — 23, в Трудовой кодекс (2015) — 29, в Гражданский процессуальный кодекс (2015) — 37, в Кодекс о браке (супружестве) и семье (2011) — 39, в Налоговый кодекс (2017) — 43, в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы (2014) — по 54, в Предпринимательский кодекс (2015) — 72, в Кодекс об административных правонарушениях (2014) — 138, в Бюджетный кодекс (2008) — 154.
Понятно, что каждая следующая поправка направлена на улучшение и совершенствование, но в таком объеме и с такой частотой законодательная база страны выглядит, мягко говоря, нестабильной.
В этих условиях очевидно, что результаты любой реформы требуют проведения еще одной реформы. Во-первых, чтобы привести ее в порядок, а во-вторых, чтобы скрыть ошибки и виновников. Но с указанным алгоритмом ситуация будет воспроизводиться. То же касается и «модернизации», и «совершенствования».
Не успели порадоваться достижениям нашего цифрового правительства, о чем исправно рапортует чиновничество, как выяснилось, со слов молодого министра Мусина, что оно устаревшее и неэффективное, и его надо менять, для чего решено было взять кредит в 500 млн. долларов и заказать на него новое. Хотя совсем недавно глава государства ставил задачу увеличить на 500 млн. долларов не импорт, а экспорт цифровых услуг. И дело не «Сбере», а в принципе. Пару лет предшественник Мусина Жумагалиев с тогдашним премьером Сагинтаевым из всех сил хвалили достижения в сфере цифровизации образования и здравоохранения, а также охвате интернетом сельской местности. Карантин, приключившийся через год, показал, что все указанные достижения лопнули как пузырь. За последнее время один цифровой вице-министр уже осужден, а другой — под следствием.
Ярким примером «планирования» является переход на латиницу. Напомним. В октябре 2017 г. президент утвердил алфавит и поручил правительству обеспечить поэтапный перевод алфавита казахского языка на латинскую графику до 2025 года. Уже через 4 месяца была утверждена новая редакция алфавита, которая де-юре действует, но де-факто признана неправильной и отправлена на переделку. В феврале нынешнего года правительство внесло на подпись президента новый, уже 3-й алфавит, но указ глава государства так и не подписал. В принятом в октябре нацпроекте «Ұлттық рухани жаңғыру» при этом отмечается, что «утверждение алфавита и правил правописания казахского языка на латинской графике» указом президента запланировано на 2022-й год, «разработка, издание и размещение в открытом доступе Большого орфографического словаря, Большого орфоэпического словаря, Большого грамматического справочника, топонимического словаря, справочника антропонимических названий, справочников по орфографии, орфоэпии казахского языка, справочника по культуре речи, пособий по практической стилистике и пунктуации с целью реформирования казахского языка на основе правил правописания» — на 2025-й. Но срок перехода остается прежним — 2025-й год. Получается, что за 4 года сменилось уже почти 3 алфавита, на последний из которых нужно перейти за оставшиеся 3 года. Можно только предположить, что понимание бессмысленности процесса пришло уже давно, но задача поставлена и никто ее снимать не собирается (как, впрочем, и толком выполнять).
Токаев говорил о том, что в работе государственных органов отсутствует «институциональная память». Говорил достаточно мягко, но уже не один раз, из чего можно сделать вывод, что преемственности в отраслевой и региональной политике придается теперь большое значение. Чиновники, как обычно, сделали вид, что ничего не услышали, но, думается, несколько сюрпризов президент и его администрация заготовили.
По-прежнему происходит фетишизация иностранных инвестиций, хотя системы их мониторинга и контроля так и нет. Куда идут миллиардные «инвестиции» и кредиты — так и остается неизвестным. Я уже отмечал, что неумеренное увлечение привлечением инвестиций, инвестиционными рейтингами и внешними займами ведет исключительно к росту внешнего долга (концепцию управления которым президент несколько лет выбивает из правительства и Нацбанка) и оттоку средств в оффшорные зоны.
Финансово-банковская система по-прежнему высасывает из экономики все свободные средства. Как уже отмечалось, банкиры в свое время украли у инженеров и присвоили себе имя «технократов», но модернизацию обеспечить не смогли. С технократами вообще в стране беда. Как и с интеллигенцией: в свое время научно-техническая интеллигенция пропала как явление, а «бренд» застолбила за собой творческая. Но последняя практически перестала творить — художественной, научной, научно-популярной литературы нет, изобразительного искусства, архитектуры, кино, театра — толком тоже нет. Есть «открытые письма», бюджетные заявки и скандалы. Президент предложил развивать креативную индустрию, имея в виду «безагашечную» культуру. Но к этой теме тут же присосались акиматы и министерства, что может закончиться еще большими скандалами.
Итак: у государства обилие планов с плохим планированием, институциональная нестабильность и слишком точечный мониторинг. Системе не хватает здравомыслия и ответственности. С другой стороны, в условиях «управляемого хаоса» само государство все же работает, и я бы сказал, что с учетом нашего «человеческого капитала», старых и новых традиций, работает не так плохо, как могло было бы. Проблема в том, что эта модель позволяет государству просто существовать (а многих во власти и обществе статус-кво вполне устраивает), но для развития нужно «прокачивать» две самых сложные сферы — мозги и совесть.
Источник: turanpress.kz
