Неудовлетворенность работой Минэнерго по снабжению рынка дизельным топливом не высказал только очень ленивый. А что на самом деле произошло?
Тяжкий крест удешевления
Начнем с того, что проблема эта имеет глубокие исторические корни. Дефицит ГСМ был в Казахстане всегда. Лишь в 2018 году, когда закончился процесс модернизации всех трех НПЗ, и нефтепереработка страны определилась с приоритетами торговли, рынок перестало лихорадить.
А до той поры всю тяжесть социальной ноши по обеспечению хлеборобов ГСМ «удешевленными» по специальной программе Правительства нес Атырауский нефтеперерабатывающий завод. Вплоть до 2015 года Павлодарский «Нефтеоргсинтез» и Шымкентский «Харрикейн мунай» закрывались на «плановый» ремонт, чуть только заслышав слова «посевная» и «уборка». При этом мало кого волновало, что АНПЗ был построен в 1944 году и нуждался в реконструкции. Её, кстати, завод проводил без остановки мощностей по производству дизтоплива.
Что касается «удешевления», то кампания это проводилась целиком и полностью за счет выемки средств у единственного на тот момент целиком и полностью отечественного НПЗ (в остальных двух была весомая доля иностранного капитала). И хотя бывший министр энергетики и минеральных ресурсов Владимир Школьник уверял всех, что «мы просто из одного кармана в другой перекладываем», в «карманах» нефтепереработчиков Атырау увеличения не происходило. Низкие цены на зерно, закупаемое Госпродкорпорацией и низкие цены на хлеб (они в ту пору регулировались государством) в значительной мере обеспечивались АНПЗ.
Впрочем, кто старое помянет… Нам важней, что происходит сейчас.
«Если это плов, то где же кошка?»
А сейчас расклад выглядит таким образом. Невероятно, но факт: в этом году (еще не закончившемся) Казахстан произвел рекордный объем дизтоплива — 4,895 млн тонны. Это без преувеличения на порядок больше, чем за всю историю нефтепереработки в республике.
Судите сами. В 2015 году было выработано 3,8 млн тонн солярки. В допандемийном 2019 году – 4,810 млн тонн. В 2020 году — 4,5 млн тонн.
Более того, по данным Комитета госдоходов при Минфине, в первом полугодии 2021-го экспортные поставки бензина и дизельного топлива снизились на 10,4%, — с 288 до 258 тыс. тонн по сравнению с аналогичным периодом 2020 года.
Однако анализ показал, что соотношение доли нефтепродуктов в структуре поставок тоже изменилось. Если раньше в общем объеме экспорта преобладал бензин, то в 2021 году возросла доля дизтоплива. С января по июнь Казахстан отправил на экспорт почти 160 тыс. тонн зимнего, летнего и межсезонного дизеля. В июле Минэнерго наложило запрет на вывоз топлива, и вроде как вывоз его прекратился.
Иными словами, 4 675 000 тонн соляры (объем произведенного минус экспорт) должны были потратить исключительно хозяйствующие субъекты внутри страны? Если официальные данные показывают, что дизтопливо не экспортировалось, то где же оно? Поневоле вспоминается старый анекдот про Хаджу Насретдина, его жену, её любовника и якобы сожравшего праздничный плов кота. Помните? «Ровно восемь фунтов весит кошка, ровно восемь фунтов весит кот. Если это плов, то где же кошка? Если это кошка — где же плов?»
Во всем виноват дальнобойщик?
Согласно официальной статистике, потребление дизельного топлива в Казахстане в январе – июне 2021-го по сравнению с аналогичным периодом 2020 года, наоборот, сократилось на 16,3%, то есть с 2,6 до 2,2 млн тонн. Ценовое агентство Argus, ориентируясь на показания игроков рынка, утверждало, что потребление находилось на уровне 2,5 млн тонн (по 420 тыс. тонн в месяц).
Обычно потребление дизтоплива возрастает по осени — с первыми холодами. Но в этот раз ажиотажный спрос пришелся на август-сентябрь. На этот парадокс обратил внимание вице-министр энергетики Асет Магауов. По его мнению, в августе и сентябре было зафиксировано «аномально большое потребление дизельного топлива».
С мая по сентябрь этого года в стране потребили на 480 тысяч тонн больше дизтоплива, чем в аналогичном периоде прошлого года.
«Это порядка 520 тысяч тонн в августе и такой же объем потребили в сентябре. Этому способствовали низкие цены на рынке», — сказал Магауов, выступая на брифинге в СЦК.
«Низкие цены на дизельное топливо привели к тому, что начиная с августа, запасы данного вида ГСМ начали резко снижаться. Если на начало августа мы имели запасы порядка 250 тысяч тонн дизтоплива, то к концу сентября запас был на уровне 200 тысяч тонн», — пояснил вице-министр.
Он же отметил, что официально импорт дизтоплива с июня по август (по контрактам, заключенным до введения запрета) составил всего 26 тыс. тонн.
И опять дебет с кредитом не сходятся. Несколько смущает формулировка вице-министра: «… запасы данного вида ГСМ начали резко снижаться».
Сами по себе?! Можно, конечно, предположить, что в резервуарах нефтебаз Казахстана идет активное испарение топлива. Но не такими темпами, согласитесь? Да и сельчане не стали больше потреблять.
Здесь отвлечемся немного, и поясним природу низких цен на дизтопливо в Казахстане.
«Россияне удивляются, почему в Казахстане бензин дешевле, чем в России? А дело в том, что у нас есть Таможенный союз и беспошлинная торговля. Нефть, которая поступает на российские и казахстанские НПЗ, идентична по качеству и цене. Однако налоговая нагрузка на нефтепереработку и на розницу в Казахстане ниже, чем в России. Отсюда и возникает разница в стоимости бензина и других нефтепродуктов», — говорит руководитель белорусского аналитического центра «Независимый топливный союз» Григорий Баженов в своем интервью цифровому экономическому изданию Belmarket.by.
Казалось бы, здесь кроется самое простое объяснение дефициту. Действительно, дизтопливо в Казахстане дешевле, чем на рынках соседних – еще в сентябре разница достигала от 80 до 100 тенге за литр. И действительно это привлекает бизнесменов из соседних стран.
Тот же Асет Магауов, выступая в конце сентября на брифинге, прокомментировал это так: «Судите сами, когда по нашей территории проезжают большегрузы из Беларуси, то там стоимость дизтоплива по нашим ценам равна 400 тенге, а у нас почти в два раза дешевле».
То есть водители-дальнобойщики из ближнего зарубежья, следующие по территории Казахстана транзитом, закупают дизтопливо «про запас» и вывозят по тысяче, а то и по две тысячи тонн казахстанского дизтоплива.
Можно, конечно, было бы принять это как версию, но мешает ряд обстоятельств. Во-первых, вместимость бензобака грузовой фуры тоже небезграничная – две тысячи тонн туда просто не вместятся. А во-вторых, по свидетельству отраслевых ассоциаций грузоперевозчиков, активность транзитных автоперевозок по Казахстану заметно снизилась из-за пандемии. Кстати, о нехватке дизтоплива мир впервые узнал именно от водителей большегрузов, причем не только казахстанских. Именно они стали сливать в соцсети видео с очередями на АЗС. И, в-третьих, аргумент этот уж больно напоминает простонародный «Москали все сало съели» — несерьезно как-то.
Теперь, что касается влияния ремонта Павлодарского нефтехимического завода на цены. Хочется отметить, что Павлодарский ПНХЗ остановился на плановый ремонт 1 октября. В период остановки запланированы ремонтные работы на всех технологических установках завода, кроме задействованных в производстве дизтоплива. Выход ПНХЗ на стабильный режим работы планируется до конца октября 2021 года.
Интересно, что капитальный ремонт на ПНХЗ не проводился с 2018 года при нормативе не менее одного раза в три года. В течение года ремонт дважды переносился. К 1 октября в Казахстане обычно заканчивались уборочные работы. То есть остановка завода никак не может быть причиной сокращения запасов дизтоплива.
Где искать пропажу?
Возникает вопрос: куда все-таки испарилось больше миллиона тонн соляры в августе-сентябре? Кто мог «толкнуть за бугор» такой большой объем товара?
Понятно, что этот вопрос вряд ли можно адресовать национальным компаниям, внешнеторговая деятельность которых жестко регламентирована и не менее жестко контролируется. Если бы значительная партия ушла, несмотря на запрет, на экспорт, это мгновенно стало бы известно и в Минэнерго, и везде вообще.
Слон большой, и в силу размера, его легче контролировать. А вот с муравьями все иначе. Их много, и они мелкие.
Заметим, что во всех дискуссиях вокруг дизтоплива и официальные представители госструктур, и частные игроки рынка тщательно обходят стороной одну деталь. Ежегодно в Казахстане на проведение посевных и уборочных работ выделяется не менее 350-390-400 тыс. тонн удешевленной соляры. И если посмотреть на цифры, то самое большее число заявок поступает от сельхозпроизводителей именно из приграничных регионов.
Понятно, что операторы этой программы, – средние оптовые компании, числом не менее трех-четырех на каждую область, — определяются областными акиматами по результатам конкурса. Понятно, что вне рамок этой программы хозсубъекты-операторы вольны осуществлять и другие виды деятельности. В том числе и торговлю на экспорт. В том числе бензином и ГСМ.
Непонятно другое. Ни один гражданин Казахстана ни разу не видел в СМИ опубликованного акта проверки деятельности этих оптовиков-операторов. Сколько они получили, сколько поставили фермерам, сколько крупным хозяйствам, а сколько в качестве излишков продали зарубежным контрагентам. Данные интересны сами по себе. Но их нет в природе…
А ведь, казалось бы, этот сегмент рынка поставок ГСМ, как никакой другой должен быть прозрачным.
К 2023 году Минэнерго обещает нарастить объем производства дизтоплива в стране до 4,9 млн тонн в год. Но гарантия того, что львиная доля этого объема снова вдруг не испарится где-то на границе?
Источник: check-point.kz
